Письма приходят все чаще. Написаны они на дешевой линованной бумаге, вырванной из тетрадки, и отправлены из Кэннока, Уолсолла, Раджли, Уолверхемптона и даже из самого Грейт-Уайрли. Священник не знает, как с ними поступить. Обращаться в полицию, памятуя, как повели себя сначала Аптон, а затем главный констебль, не имеет смысла. По мере того как письма накапливаются, он пытается определить их главные характерные черты. А именно: защита Элизабет Фостер, исступленные восхваления сержанта Аптона и полиции вообще, сумасшедшая ненависть к семье Идалджи и религиозная мания, возможно, притворная, но, возможно, и нет. Почерки разнятся так, кажется ему, как если бы их старательно изменяли.
Сапурджи молится о руководстве. И еще он молится о терпении, о своей семье и — из слегка неприятного чувства долга — об авторе писем.
Джордж отправляется в Мейсон-колледж до прибытия новой почты, однако, вернувшись, обычно понимает, что в этот день пришло анонимное письмо. Его мать с натужной веселостью переходит с одной темы на другую, будто молчание может, подобно притяжению, стащить их всех вниз, на землю, в грязь и смрадное болото, подстерегающее там. Его отец, менее приспособленный к светскому притворству, замыкается и сидит во главе стола точно гранитное изваяние самого себя. Своим поведением родители действуют на нервы друг другу. Джордж пытается нащупать что-то среднее, разговаривая больше, чем отец, но меньше, чем мать. А Орас и Мод болтают без удержу, единственные, кому атакующие письма временно идут на пользу.
Следом за ключом и маслобойкой в доме священника появляются и другие предметы. Оловянный уполовник на подоконнике; садовые вилы, пригвоздившие к лужайке дохлого кролика; три разбитых яйца на крыльце. Каждое утро Джордж и его отец обыскивают все вокруг, прежде чем матери и младшим детям разрешается выйти из дома. Как-то раз они находят двадцать пенсов и полупенсов, разложенные поперек лужайки. Священник решает счесть их пожертвованием церкви. Кроме того, мертвые птицы в большинстве обычно задушенные, а однажды на самом видном месте был положен экскремент. Иногда в брезжаньи рассвета Джордж ощущает что-то менее явное, чем чье-то присутствие, тайный наблюдатель, — нет, это более похоже на внезапное отсутствие, на ощущение, что кто-то ушел секунду назад. Но никого не удается поймать. Или хотя бы увидеть.
И теперь начинаются мистификации. Как-то в воскресенье после службы мистер Бекуорт с Хенговерской фермы пожимает руку священнику, затем подмигивает и шепчет:
— Как вижу, завели новое дельце?
Сапурджи смотрит на него с недоумением, и Бекуорт протягивает ему вырезку из «Кэннон чейз курьер». Объявление в зубчатой рамке:
Благородные молодые девицы благовоспитанные и с безупречными манерами готовы для брака с джентльменами с приличным состоянием и репутацией.
Знакомство: обращаться к препод. С. Идалджи, Грейт-Уайрли, дом священника.
Гонорар по договоренности.
Священник посещает газетные редакции и узнает, что заказаны еще три таких объявления. Но никто в глаза не видел заказчика: заказ был прислан в письме с приложением почтового перевода. Коммерческий директор исполнен сочувствия и, естественно, обещает остающиеся два не печатать. Если виновник попробует возражать или затребовать свои деньги обратно, разумеется, полиция будет извещена. Но нет, он не думает, что эта история подходит для редакционной статьи. Со всем уважением к сану, газета должна думать о своей репутации, а ставший достоянием гласности факт, что она стала жертвой мистификации, может бросить тень на достоверность других печатаемых материалов.
Когда Сапурджи возвращается домой, там его поджидает огненно-рыжий младший священник из Норфолка, с некоторым трудом сдерживая свой христианский темперамент. Ему не терпится узнать, с какой стати его собрат во Христе вызвал его в такую даль в Стаффордшир по делу духовной неотложности, быть может, требующему экзорцизма, о котором супруга его преподобия как будто ничего не знает. Вот ваше письмо, вот ваша подпись. Сапурджи объясняет и просит извинения. Младший священник просит возместить ему расходы.
Затем служанку вызывают в Уолверхемптон для осмотра трупа ее несуществующей сестры, который якобы лежит в пивной. Внушительное количество товаров — пятьдесят льняных салфеток, двенадцать грушевых саженцев, говяжий филей, шесть ящиков шампанского, пятнадцать галлонов черной краски — доставлены и должны быть возвращены. В газетах печатаются объявления, предлагающие сдачу дома священника в аренду по столь низкой цене, что от желающих отбою нет. Предлагаются стойла, а также лошадиный навоз. От имени священника посылаются письма частным сыщикам с просьбой об их услугах.