Так он обнаружил важнейшую связь между рассказом и вознаграждением.
Джордж
Окулист не рекомендует очки для маленьких детей. Пусть лучше глаза мальчика сами приспособятся с течением лет. А пока ему в классе следует сидеть в первом ряду. Джордж оставляет фермерских мальчиков позади, его сажают рядом с Гарри Чарльзуортом, который в проверках постоянно занимает первое место. Школа теперь обретает смысл для Джорджа. Он способен видеть, где наносит удар мел мистера Востока, и больше ни разу не испачкался по дороге домой.
Сид Хеншо продолжает корчить обезьяньи рожи, но Джордж почти перестал его замечать. Сид Хеншо всего лишь глупый фермерский мальчик, который пахнет коровами и, наверное, не способен даже правильно написать хотя бы одно слово.
Однажды Хеншо набрасывается на Джорджа во дворе, толкает плечом и, когда Джордж приходит в себя, сдергивает с него бант и убегает. Джордж слышит смех. А по возвращении в класс мистер Восток спрашивает, куда делся его галстук.
И Джордж оказывается перед проблемой. Он знает, что навлекать неприятности на школьного товарища нехорошо. Но он знает, что лгать еще хуже. Его отец неколебим. Стоит вам начать лгать, вы вступаете на стезю греха, и ничто вас не остановит, пока у вас на шее не затянется петля палача. Собственно, никто этого прямо не говорил, но Джордж понял это именно так. А потому он не может солгать мистеру Востоку. Он ищет другой выход, что, пожалуй, само по себе уже начало лжи, — а затем просто отвечает на вопрос:
— Сид Хеншо толкнул меня и взял его.
Мистер Восток выводит Сида Хеншо за волосы, бьет его, пока он не начинает вопить, возвращается с галстуком Джорджа и читает классу назидание, осуждающее воровство. После уроков Уолли Остер стоит на дороге Джорджа, а чуть он его обходит, Уолли говорит:
— Ты ненашенский.
Джордж вычеркивает Уолли из возможных друзей.
Он редко замечает отсутствие того, чего у него нет. Его семья не принадлежит к местному обществу, но Джордж понятия не имеет, чем это чревато, не говоря уж о том, в чем может заключаться причина их нежелания или неудачи стать своими. Сам он никогда не бывает в гостях у других мальчиков и не может судить, как все устроено в других домах. Его жизнь самодостаточна. У него нет денег, но он не испытывает нужды в них, а уж тем более когда узнает, что любовь к ним — корень всех зол. У него нет игрушек, но он не замечает этого. Ему не хватает ловкости и остроты зрения для участия в играх. Он даже никогда не прыгал по нарисованным квадратам «классиков», а летящий мячик вызывает у него дрожь. Ему довольно братски играть с Орасом, более бережно с Мод, еще бережнее — с курами.
Он сознает, что у большинства мальчиков есть друзья — как Давид и Ионафан в Библии, и он наблюдал, как Гарри Боум и Артур Арам устроились в уголке двора и показывали друг другу всякие вещи из своих карманов — с ним никогда такого не происходит. Ему требуется что-то сделать? Или им требуется что-то сделать? В любом случае, хотя он хочет получить одобрение мистера Востока, одобрение мальчиков, сидящих позади него, его не интересует.
Когда двоюродная бабушка Стоунхем приезжает выпить чаю в первое воскресенье каждого месяца, она с шумом возит чашкой по блюдцу и морщинистым ртом спрашивает про его друзей.
— Гарри Чарльзуорт, — всегда отвечает он. — Он сидит рядом со мной.
Когда он в третий раз дает ей тот же ответ, она с шумом ставит чашку на блюдце, хмурится и спрашивает:
— А кто еще?
— Все остальные просто фермерские мальчики, и от них пахнет.
По тому, как двоюродная бабушка Стоунхем глядит на отца, он понимает, что ответил неправильно. Перед ужином его зовут в кабинет. Его отец стоит у письменного стола, а за спиной у него на полках все столпы веры.
— Джордж, сколько тебе лет?
Разговоры с отцом часто начинаются так. Оба они уже знают ответ, но Джордж все равно должен ответить.
— Семь, отец.
— Это возраст, от которого уже можно ожидать некоторого ума и рассудительности. А потому, Джордж, разреши мне спросить тебя вот о чем. Ты полагаешь, что в глазах Бога ты значишь больше, чем мальчики, которые живут на фермах?
Джордж понимает, что верным ответом будет «нет», но ему не хочется дать его сразу. Ведь, наверное, мальчик, который живет в доме священника, чей отец священник и двоюродный дедушка тоже был священником, значит для Бога больше, чем мальчик, который никогда не ходит в церковь и глуп и к тому же злой — вроде Гарри Боума?