Питер врезал Медрауту под ребра. Юноша пошатнулся, схватился за голову.
– Мне бы хотелось, чтоб так все думали, – пояснил любимец двора. – Но мне бы и хотелось знать, что творится при дворе – ну, время от времени просвещаться. К примеру.., не появился ли при дворе кто-нибудь за последний месяц?
– Появился? – переспросил Медраут, потирая ушибленный висок. – Ну.., мы с матерью приехали две недели тому назад. Мы навещали Морга в Лугнасаде. Кей только что вернулся с войны в Уэссексе. О, ну и еще, конечно, Меровиус Рекс, но это тебе известно.
– Ну а женщины? Новые женщины в последнее время не появлялись?
Струйки пота стекали со лба Питера. Он прикоснулся к шлему, охнул и отвел руки. «Солнце палит, а тут этот железный шлем, о-о-о!»
– При дворе? Нет. Не скажу, чтобы я кого-то заприметил.
У Медраута было такое разочарованное выражение лица, что Питер ему поверил.
«Стало быть, если она здесь, значит, гнездится в ком-то из придворных».
Они вошли во внешние ворота, и Питер снова задумался о Моргаузе, матери Медраута.
– Медраут, отведи лошадей, ладно? Да.., и скажи… Моргауза у себя? Мне бы хотелось с ней переговорить.
– Посмотрю, принц. Ты будешь в триклинии? Питер кивнул. Пока кроме его комнаты пиршественный зал был единственным знакомым ему помещением. Снова прозвенел гонг. «Неужели уже два часа?» – удивился Питер.
– Доброго дня, принц, – сказал Медраут и приветственно поднял руку. – Спасибо тебе за науку.
Питер также поднял руку. Юноша повернул к конюшне.
После синих небес и приятного легкого ветерка на лесной поляне, на вилле показалось как-то неуютно и мрачно, как в темнице.
Даже открытая часть крыши не помогала избавиться от этого ощущения. Тучи как будто заслонили солнце.
В полутемном пиршественном зале полным ходом шла работа. Туда-сюда сновали рыцари и дамы, слуги, короли, командиры воинских подразделений, вельможи, консулы и сенаторы. Но они только пробегали по залу, не задерживаясь. Однако король Меровий оказался на том же самом месте, где с ним расстался Питер. Он лежал на скамье и покуривал длинную глиняную трубку.
И снова обоняние Питера подсказало ему, что курит Меровий отнюдь не табачок.
Нет, наверное, он все-таки выходил, поскольку теперь он курил красно-белую трубку, а прежняя, сломанная, лежала перед ним на столе.
Взгляд у Меровия был какой-то уж слишком понимающий, улыбка – чересчур снисходительная. Почувствовав себя неловко, Питер отвел глаза. Он покраснел и решил, что нужно как можно скорее вымыться. И еще – ему нестерпимо хотелось в туалет.
Но где это сделать?
Не мог же он, в самом деле, подойти к ближайшему рабу и повелеть проводить его в туалет? Так он выдаст себя с головой. Он не может не знать, где туг такое место.
Питер отчаянно заозирался по сторонам, надеясь найти ответ на мучавший его вопрос, – где облегчиться, чтобы не подниматься к себе, там его ждали только тазик и горшок. Да и потом, ему нужно было избавиться не только от скопившейся в организме жидкости.
Размышляя о том, насколько цивилизованы эти римские рыцари, Питер решил, что справлять большую нужду в кустах не годится даже Ланселоту.
Служанка – «нет, рабыня», мысленно поправил себя Питер, торопливо прошествовала мимо него с подносом, на котором лежали подозрительного вида куски, намазанные сероватым маслом.
– А-а-а, – не зная, как лучше обратиться к девушке, промямлил Питер. – Что это такое?
Лицо у девушки для бриттки было смугловато.
– Тут разные хлеба, господин, с яблоками и другими плодами, – отвечала рабыня.
– Ты знаешь, кто я такой? – Девушка, вытаращив глаза, кивнула. – А тебя как зовут?
– Радианция, – стеснительно отвечала рабыня.
Питер прикусил губу, гадая, не покажется ли странным рабыне Радианции, если Ланселот из Лангедока спросит, где тут.., как же они это называют? Наверное, уборная. И тут Питера озарило.
– Послушай, Радианция, тут не стадо ли свиней прошло, а? В уборной жуткая грязь!
– Да, господин. Грязь, господин? Я сейчас же приберу там, господин!
– Я чуть не поскользнулся и не разбил башку, Радианция. И как бы тогда завтра я дрался на турнире, а?
– Ты про какую уборную, господин? Я принесу метлу, сир!
– При чем тут метла? Я хочу сам показать тебе эту грязь, ты там одной метлой не обойдешься, тебе две или три понадобятся! – Вышло не очень ловко.
– Давай поторапливайся, топай в большую уборную, ту, что внизу. Давай, скорее!, Радианция чуть не выронила поднос. Поспешно поставила его на ближайший стол и нырнула под лестницу, в довольно просторное помещение. Зайдя туда следом за рабыней, Питер увидел, что та в полном изумлении таращится на чистый, без единого пятнышка, пол.
– Призрак великого Цезаря! – притворно удивился Питер. – Мы опоздали. Видно, тут уже кто-то прибрал!
Радианция нахмурилась и одарила Питера сердитым взглядом.
– Если я тебе больше не нужна, господин…
Питер покачал головой, вот только вышло это у него 1 несколько нервно. Она одарила его еще одним гневным взором и удалилась.
– Что тут такое стряслось, Ланс? – послышался знакомый голос.
Это был Кей. Он восседал на длинной скамье, закрепленной у одной из стен. Питер почти сразу же разглядел дырки, выпиленные в скамье через равные промежутки. Кей сидел на одной из таких дырок, с поднятой туникой и спущенными штанами. В руках он сжимал свиток пергамента.
Питер беспомощно огляделся и обнаружил, что никаких закрытых кабинок нет и в помине. Вздохнув, он отправился к самой далекой от Кея дырке, снял штаны и уселся.
А запах оказался не таким уж ужасным. «Может, тут есть особые рабы – ассенизаторы? Но если на то пошло, куда же все это падает?»
– Ланс, про что ты бормотал? Кто прибрал? Где?
– А? Ой, прости, Кей, почему-то я решил, что тут грязно. Кто-то мне сказал…
– Кто сказал?
– Да какая, к черту, разница? Наверное, он был пьян.
– Нет, я хочу знать, кто распускает слухи про моих работников! – Кей довольно выразительно оскалился, но тут же улыбнулся. – Ланс, ты же знаешь, как я горжусь своей должностью сенешаля. Уж восемь месяцев, как я занимаю этот пост.
Он, оказывается, читал пергамент. Теперь он вернулся к чтению и после каждой строки хмыкал.
Питер решил немного потормошить Кея. Ему нужно было разузнать побольше о союзе между Артусом и Меровием, выяснить, не удалось ли Селли Корвин уже что-то изменить в истории.
– Поговори со мной, – сказал он повелительным тоном. «Я ведь явно выше его по званию, посмотрим, как он передо мной отчитается».
– А что говорить-то? – Кей пожал плечами и опустил пергамент.
– Ты сам знаешь, в чем наш долг, – бросил Питер. – Как наши дела?
Кей испуганно поднял брови. Опасливо оглянулся, дабы убедиться, что они одни. Пошарил в складках туники, извлек колоду разрисованных вручную кожаных карт Таро.
– Это все Бедивир виноват, – заговорщически прошептал Кей. – Мы никак не можем подобраться ни к кому из ближайшего окружения короля. Дело тут не в верности, тут что-то еще.., ну, ты-то знаешь, что они говорят про Длинноволосого.
– Подобраться?
У Питера закружилась голова. Явно Кей, Бедивир и Ланселот составили некий заговор, целью которого было пробиться в ближайшее окружение короля Меровия «Длинноволосого». Но зачем? То ли пытались сохранить союз, то ли, наоборот, мечтали его загубить?
«Есть сомнения? Сделай так, чтобы их не стало».
Питер устремил на Кея испытующий, строгий сержантский взгляд. Тот покраснел и процедил сквозь сжатые зубы:
– Золотом тут не сработаешь, государь. Они фанатики! Их не уговорить.
«Про кого это он? Про людей Меровия?
– Фанатика никогда не убедишь, – согласился Питер. – Но можно обратить его в иную веру.
Кто это сказал? Этого он не помнил. Кто-то в другой жизни, давным-давно много лет назад. Вернее, давным-давно много лет вперед.
– Если их не подкупить и не уговорить, постарайся обратить их. Убедительные, яркие речи, то, се.., кого-нибудь помоложе. Ну, думай. Если бы тебе пришло в голову обратить в другую веру кого-то из ближайшего окружения короля, на кого бы пал твой выбор?