"Луций, правитель Римского государства, Артуру, Верховному королю и Пендрагону бриттов, по заслугам его. Поражаюсь безмерно охватившей тебя гордыне. Ты царствуешь над всеми своими владениями и почитаешь себя счастливейшим из людей. И все же ты не желаешь знать Рим, научивший тебя закону и справедливости, которые ты так чтишь.
Следует ли напоминать, что ты римский подданный? Неужто Рим для тебя ничто? Или ты вознамерился собрать Западную империю под своей рукой и думаешь, что никто тебе не помеха?
Я, Луций, говорю тебе: доколе под небесами дышит хоть один недруг, ты — лжеправитель! Варвары осаждают Семь холмов и свободно прохаживаются по опустевшему форуму. Враги убивают наших людей и оскверняют нашу землю. Свободных законопослушных римлян заключают в узы и продают в рабство чужеземцам. Крики бездомных и умирающих оглашают сенат, шакалы терзают трупы детей.
Мы слышим о Могучем Пендрагоне, Главе Британии, Короле множества витязей. Весь день хвалы Артуру изливаются в наши уши. Слава твоя достигла концов земли. Но видим ли мы полки, встающие на защиту наших исконных земель? Видим ли мы, чтобы ты протянул руку помощи городу, которому обязан тем, чем ныне бахвалишься?
Ужели ты забыл своих благодетелей? Если твоя храбрость хоть вполовину так велика, как утверждают льстивые песнопевцы, что же ты мешкаешь? Варварские псы рвут горло Матери народов. Где Досточтимый Пендрагон?
Ты зовешь себя императором! Зовешь себя богом! Ты никто, ты ниже праха у своих ног, если откажешь в защите своей матери. Ты подлый негодяй, коли не выступишь сей же час, дабы восстановить Pax Romānā".
Когда Мирддин Эмрис кончил читать, надолго воцарилась тишина. Всех потрясло, что столь обидное и унизительное послание вручили Верховному королю в самый миг его торжества. Артур немедленно удалился в комнату совещаний, дабы решить со своими приближенными (общим числом шестьдесят), каким будет ответ императору Луцию.
Когда все уселись за стол, Артур произнес суровым и торжественным голосом:
— Вы — мои ближайшие сподвижники, мои кимброги, в успехах и неудачах вы были вместе со мной. Помогите же мне снова. Преподайте мне мудрый совет и скажите, как поступить, получив такое послание.
Первым заговорил Кадор.
— До сего дня я страшился, что покойная жизнь превратит нас в трусов, а мирные годы разнежат. Хуже того, наша слава отважных бойцов забудется, и юные уже не услышат про Стаю Драконов. — Он с улыбкой оглядел товарищей. — Может быть, Господь для того и попустил этому письму добраться до нас, чтобы избавить нас от подобной участи? Неужто мы будем и впрямь наслаждаться миром, когда императорский престол осквернен варварами?
Многие охотно согласились с Кадором, но тут вмешался Гвальхмаи.
— Государь мой, — воскликнул он, вскакивая с места, — не следует страшиться глупости наших юнцов. Если они позабудут жертвы, которые мы принесли, дабы сплотить это святое королевство, это их потеря, не наша. Даже будь это не так, мир бесконечно предпочтительнее войны.
Речь Гвальхмаи остудила горячие головы, и многие его поддержали. Итак, Совет разделился и начались жаркие споры. Артур выслушивал всех, и чело его хмурилось все больше.
Через некоторое время поднялся Бан Бенвикский из Арморики и, воздев руки, призвал спорящих к молчанию.
— Государь, — объявил он, — я давно служу тебе добром, золотом и людьми. Скажу без похвальбы, что ни один из властителей не служил тебе вернее и дольше. Мне все равно, пойдем мы на Рим или останемся. Что мне суждения праздных юнцов? Довольно с меня и нынешней славы; я не стремлюсь еще выше вознести свое имя.
Однако, думаю я, не полезней ли нам будет поспешить на защиту Рима? Ибо, если мы распространим мир, которым наслаждаемся сами, на прочие края, стонущие под варварским игом, разве не лучше так будет всем? Более того, не зачтется ли нам в грех, если мы оставим без ответа мольбу о помощи, на которую легко могли бы откликнуться?
Я старик, мне уже не нужно одобрение других, чтобы думать о себе хорошо. Однако радость мне не в радость, когда другие страдают от несправедливости, которую я в силах исправить.
На это собравшиеся ответили согласным гулом. Что можно возразить на эти мудрые речи? Разумеется, так и следует поступить. Мы пойдем освобождать Рим не ради себя, но ради тех, кто стонет под пятой варваров.
Когда все было сказано и шум наконец улегся, Верховный король медленно поднялся.
— Спасибо, братья мои, — сказал он, — что дали мне разумный совет. А теперь я удалюсь и подумаю, как мне поступить.