— Сын Аврелия — кто бы мог подумать? Здрав будь, Арторий! Приветствую тебя.
И Градлон поднял ладонь в дружеском, но искреннем приветствии.
Артур улыбнулся.
— Я еще не король.
— Пока нет, — согласился Мерлин. — Но, может, к исходу дня мы все скажем иначе.
Однако этим словам не суждено было сбыться.
Артуру не по душе было умасливать Морканта. Дай ему волю, он бы предпочел решить спор лезвием меча. Лучше короткий жар поединка, чем ядовитый холод интриг.
Мерлин все понимал, но твердо стоял на своем.
— Ты рожден воевать, мальчик, — сказал он. — Что тебе мелкая вражда? Потерпи, она пройдет.
— Пусть ненавидят, мне все равно, — отвечал Артур (по-моему, вполне искренне). — Возмущает другое: как они смеют отказывать в том, что принадлежит мне по праву.
— Я скажу тебе кое-что, ладно? С Аврелием обходились не лучше, — промолвил Мерлин. — А ведь его любили. Подумай об этом.
Артур обратил взор к толпе (церковный двор уже заполнился народом).
— А меня ненавидят?
— Они еще не решили.
— Где Эктор и Кай? Я их не вижу.
Эктор и его сын, Кай, прибыли в Лондон и отыскали нас на пути к церкви.
— Я велел им найти Морканта и побыть с ним.
— С ним?!
— Может, он не станет вопить так громко, если будет слышать только свой голос.
Артур мрачно улыбнулся.
— Я не боюсь Морканта.
— Речь не о страхе, Артур, речь о власти, — серьезно отвечал Мерлин. — Моркант может дать то, в чем ты больше всего нуждаешься.
— Мне не нужно его одобрение.
— Его согласие.
— Это одно и то же, — буркнул Артур.
— Возможно, — ответил Мерлин. — Возможно.
— Я хотел бы поговорить с Каем.
— Позже.
— Чего мы ждем? Покончим с этим скорее.
— Еще чуть-чуть постоим. Пусть Моркант и его друзья покипят на медленном огне.
— Это я киплю, Мирддин! Давай же покончим с этим раз и навсегда.
— Ш-ш-ш, терпение.
Несмотря на холод, народ все прибывал. Артур, Мерлин и я стояли в неприметной арке, ожидая, пока короли и лорды сойдутся снова смотреть на чудо, в которое не верят. И все же они шли. Что им оставалось?
Я всматривался в толпу, всей душой надеясь, что Меуриг с Кустеннином уже здесь, и гадая, почему нет Лота. Что их задержало?
Я чувствовал: их присутствие что-то изменило бы, хотя умом понимал, как тщетна эта надежда.
Так или иначе, Мерлин уже определил ход дальнейших событий.
Урбан, лысый, с двойным подбородком, подбежал к нам, шлепая сандалиями по мокрым камням.
— Все готово, — чуть запыхавшись, выговорил он. — Все сделано, как ты велел.
Артур повернулся к епископу.
— Что сделано? — Вопрос был обращен к Мерлину.
Я просил Урбана приготовить место, где мы могли бы посидеть и поговорить, как приличные люди. Не орать же на церковном дворе, словно на конском торге. Это очень важно, Артур. Когда люди садятся вместе, они скорее послушают доводов разума.
— Да, — отвечал Урбан. — Так когда вы будете готовы...
— Я подам знак, — отвечал Мерлин.
— Хорошо. Я займу свое место. — Урбан сложил ладони и поспешил прочь. Дыхание его клубилось в морозном воздухе.
Артур нетерпеливо притопывал. В толпе возникали свои течения и водовороты. Несколько лордов собрались возле камня, они громко переговаривались и выразительно озирались по сторонам. Еще чуть- чуть — и они начнут кричать, требуя Артура. Если он не появится, начнутся беспорядки.
Артур чувствовал напряжение толпы, кожей ощущал ее течения. Он обратил лицо к Мерлину и взмолился:
— Ну пожалуйста, давай покончим с этим.
В это мгновение в толпе начался крик.
— Видишь? Они, как и я, устали ждать.
Думаю, этого и дожидался Мерлин. Он хотел, чтобы толпа и сам Артур были взбудоражены и наэлектризованы до предела.
— Да, — кивнул Мерлин, — думаю, мы достаточно их потомили. Идем. Помни мои слова. И, что бы ни было, никому не уступай меча.
Артур коротко кивнул. Он все понял.
Мерлин двинулся к камню. Его сразу узнали.
— Эмрис! Дорогу Эмрису! Дорогу!
Толпа расступилась.
Мы подошли к камню. Словно бросая вызов, Моркант и его друзья стояли прямо напротив нас, презрительно кривясь и фыркая. Враждебность исходила из них, подобно пару изо рта и ноздрей. День словно стал темнее.
Камень, припорошенный снегом, казался огромным, белым, холодным-прехолодным. А великий меч Максена Вледига, Меч Британии, стоял, погруженный по рукоять, неподвижный, как и сам камень, и не было в мире силы, способной их разъединить.