Если он надеялся занять почетное место, то жестоко обманулся. Мерлин посоветовал Урбану расставить кресла по кругу — по обычаю, принятому во времена Аврелия и Утера, но позже забытому.
Теперь короли были в равном положении, и слова каждого звучали одинаково весомо, а значит, Моркант не мог по-прежнему подавлять остальных королей.
Ему это пришлось не по нраву, но поделать ничего было нельзя: он подошел к своему креслу и опустился в него по возможности величаво. Остальные расселись по обе стороны от Морканта кто где хотел. Советники встали рядом с королями, а следом в церковь набились и любопытные лондонцы. Вскоре огромное помещение, освещенное сотнями свечей и наполненное ароматом ладана, уже гудело, как осиный рой. Урбан и не ждал на Рождество подобного наплыва гостей.
Разумеется, он не мог не воспользоваться такой удачей и начал совет с наставительной молитвы (на латыни и языке бриттов, чтобы все поняли) — и говорил довольно долго.
— Отче Всеведущий, — заключил он, — Наставник и Податель всякого блага, веди нас, да познаем в мудрости, мире и добродетели короля, которого Ты избрал. Благослови же наше собрание, дабы каждый из нас угодил Тебе словом, делом и помышлением.
Закончив наконец молитву, Урбан встал и повернулся к королям.
— Давно этот Совет не собирался в добром согласии, давно, на нашу беду, в Британии нет Верховного короля. — Он помолчал и, прежде чем продолжить, обвел взглядом толпу. — Посему заклинаю вас не расходиться, не исправив зла и не восстановив верховную власть.
Народ одобрительно закричал. Урбан повернулся к Мерлину:
— Готов во всем вам служить.
— Спасибо, епископ Урбан, — сказал Мерлин и тут же обратился к Морканту. — Раз ты, Моркант, созвал этот Совет, возможно, ты объяснишь, почему отвергаешь знак, который, по общему согласию, должен был указать Верховного короля Британии. Ибо, если ты не выведал некой веской причины, по которой мы должны отринуть свидетельство наших собственных глаз, то Верховный король стоит пред тобою ныне с Мечом Британии.
Моркант нахмурился.
— Вот это и есть причина, по которой мы не должны доверять увиденному. Все мы знаем, времена нынче недобрые, много развелось вокруг всякого чародейства. Как знать, что "свидетельство наших собственных глаз", — последние слова он произнес с издевкой, — не наважденье колдовских чар?
— Каких это чар, Моркант? — спросил Мерлин. — Скажи яснее: ты обвиняешь Артура в колдовстве?
Моркант нахмурился еще сильнее. Легче намекнуть, что дело нечисто, чем подтвердить свои слова. Он сам знал, что доказательств у него нет.
— Что я, колдун? Где мне в этом разбираться! — вспылил он.
— Ты первый произнес обвинение в этом грехе.
Я спрашиваю тебя, Моркант: Артур — чародей?
Лицо Морканта перекосилось от гнева, однако он сдержался и отвечал спокойно:
— Мое доказательство — меч в его руке. Пусть ответит, какою силою извлек меч, если не колдовской.
— Силою добродетели и подлинного благородства, –объявил Мерлин. — Всякий, кто к ним прибегает, получает такую же силу.
Народ разразился одобрительными криками, и Моркант понял, что Мерлин побеждает его остроумием и логикой. Однако он уже не мог удержаться и, протянув руки к собранию, возгласил:
— Так ты умаляешь благородство сошедшихся здесь добрых людей? Принижаешь их добродетель?
— Ты сам это сказал, Моркант, а я лишь превозношу благородство и добродетель того, кто стоит перед нами. — Мерлин указал на Артура. — Если в его присутствии ты чувствуешь себя маленьким и низким, — продолжал он, — то истина и впрямь нашла дорогу в твое сердце.
— Ты что, Бог, чтобы знать истину? — фыркнул Моркант.
— А ты что, настолько отдалился от истины, что больше не узнаешь ее? — Мерлин повел рукой, словно отмахиваясь от Морканта. — Довольно точить лясы. Если у тебя есть возражения, говори. — Он повернулся к остальным. — Если кто-то знает, почему Артур не может вступить на Верховный престол, пусть говорит сейчас!
Тишина стояла такая, что, казалось, можно было различить, как падает за окном снег. Никто, включая Морканта, не знал ни одной законной причины, по которой Артур не мог бы стать Верховным королем, исключая их собственную гордыню.
Мерлин обвел золотистыми очами королей и народ. Пришло время настоять на своем. Он медленно поднялся и вышел в центр круга.
— Итак, — тихо промолвил, — как я и думал, никто не может возразить против Артура. Теперь я спрашиваю, кто выступит за него?
Первым вскочил Эктор.
— Я выступлю за него! Я признаю его королем!