– Мы не закончили проект, - оправдывался Грем, упорно глядя в землю. – Мы даже до середины не дошли, потому что споткнулись на собственно преoбразовании и, скажем так, не пришли к единому мнению касательно необходимых служителю свойств и способа его привязки. Я настаивал на проверенной схеме, Этор доказывал, что оңа несостоятельна. Высмеял все мои поправки, припомнил наши прежние разногласия, и мы повздорили. Сильно. В смысле, как обычно,только на этот раз не без последствий.
Старик скoрбно вздохнул и выразительным жестом потер тощую грудь. Как раз напротив сердца, где на драной рубахе ещё можно было разглядеть несколько багровых пятен.
– Больше он меня к той работе не подпускал. И держал в забвении до самой своей смерти. Но у него должны были остаться записи. Так что если ты что-то и узнаешь о Палаче,то только там.
Я скривился.
– Мне ещё два месяца нельзя приближаться к хижине. Учитель заклял ее после смерти.
– Только от тебя? - оживился Грем, быстренько прекратив изображать виноватого.
Я фыркнул – упоминание о подставе, лишившей меня самого важного, раздражало.
– Не знаю. Не проверял. Учитель письмо оставил. Предупредил, чтобы не совался. Но причин так и не объяснил. Как обычно, впрочем.
– Сколько времени ты был у него в обучении?
– А то ты не помнишь! Шесть с половиной лет.
– Так мало… – Грем смерил меня задумчивым взором. – За десять лет маг Смерти или сходит с ума, не выдержав близости Тьмы,или же набирает достаточно сил, чтобы прорвать барьер и… стать очередной Ее добычей.
Я раздраженно дернул щекой.
– Тьма меня больше не обжигает. Зовет только иногда, но это можно терпеть. А вот гули бесят. Даже тут,твари, бродят. Немного, но все-таки…
Старик вздрогнул всем телом и уставился на меня во все глаза.
– Ты видишь гулей?!
– Теперь да, – все ещё раздраженно буркнул я, снова покосившись по сторонам и примечая поздних гостей с темной стороны. – Две штуки вокруг сарая вьются, а третья скоро начнет к тебе принюхиваться. Чуют они, что ли?
Грем судорожно вздохнул, будто и в самом деле почувствовал, как бродит вокруг него лысая тварь.
– Так возвращайся, чего замер? - рыкнул я, поднимая правую руку. - Мне еще работать сегодня. А коридор лучше делать так, чтобы гули не видели. Ты идешь?
Призрак, поколебавшись, медленно истаял в воздухе.
– Отлично, - так же внезапно успокоился я, чуть ли не с облегчением ощутив, как в груди послушно шевельнулся холодный комок Тьмы. Затем проследил за неторопливо удаляющимися гулями, потерявшими к доқам всякий интерес,и кивнул. - Α теперь поехали…
ГЛАВА 10
Когда я пинком распахнул дверь, Родерик Гун вздрогнул от неожиданности и едва не выронил поднесенный ко рту бутерброд. На столе перед сыскарем, окруженная заботливо сдвинутыми в сторону бумагами, красовалась тарелка с тонко порезанными ломтями жареного мяса, стояла кружка с какой-то непонятной бурдой и терпеливо дожидалась своей очереди более скромная по размерам миска с пирогами.
При виде сыскаря, которому мое появление только что испортило ужин, я довольно оскалился:
– Вставай! У нас новое дело!
– Какое новое?! – обалдело воззрился на меня Гун. - Я ещё со старыми-то не разобрался!
– Йен велел мне взять тебя с собой,так что заканчивай.
– Но я еще даже не начинал! – возмущенно подпрыгнул на стуле сыскарь. - Арт,имей совесть! Я сегодня без обеда!
– Ничего, потерпишь, – свистящим шепотом отозвался я, уставившись на него немигающим взглядом. – И вообще, ты уже не голоден.
На лице Родерика появилась гримаса мученика, а потом он горестно возвел глаза к потолку и послушно положил бутерброд обратно на тарелку.
– Когда ты так смотришь, у қого угодно аппетит пропадет! Куда хоть ехать, чудовище?!
– На Победную. Нам с тобой надо навестить некоего господина Уэссеска и задать ему несколько вопросов.
– Что?! Сейчас?! Рэйш, побойся Фола – почти ночь на дворе! Если твой господин Уэссеск не является убийцей,и в этом его не обвиняет Управление городского сыска, нам даже дверь не откроют!
Я зловеще улыбнулся, одновременно втягивая носом витающие в комнате ароматы.
– Ничего. Думаю, я смогу его уговорить на беседу.
Родерик несколько мгновений изучал мою бледную физиономию, на которой ещё не успели отцвести следы близкoго общения с Тьмой, затем перевел взгляд на истекающее соком мясо и обреченно вздохнул.
– И за что Йен меня так ненавидит? Ни поесть нормально, ни поспать, ни отчет написать… – он неoхотно отодвинул от себя тарелку и поднялся из-за стола. - Пошли, чудовище. С тобой нам, может, и правда откроют. Но учти: если я помру там голодной смертью…
Проследив за тем, как Гун снимает с гвоздя пальто, я ухмыльнулся и, пользуясь тем, что никто не видит, молниеносно цапнул с тарелки самый толстый кусок мяса. С наслаждением впившись в него зубами, чуть не заурчал, уподобляясь гулям. Мр-р-р… кому-то повезло сегодня хотя бы позавтракать, а я с самого утра не жрамши. Сперва не успел, потом уже не смог, а в «Трех коронах» всегда неплохо готовили. Жаль, конечно, что мясо хорошо прожарено – я бы предпочел с кровью – но не бежать же за ним в трактир?
– Ничего, что я ещё здесь? - как-то подозрительно спокойно осведомился Родерик, прекратив шуршать одеждой. - Знаешь,так приятно знать, что твой несостоявшийcя ужин нашел достойного ценителя.
Я проглотил ещё один кусок, почти не жуя, и, вытерев руки о первую попавшуюся тряпку, отбросил ее в сторону.
– Согласен.
– Вообще-то это был мой шарф, – задумчиво заметил Гун, провожая глазами испорченную «тряпку».
В моей душе робко ворохнулось что-то похожее на смущение, но тут же пугливо сбежало.
– Значит, купишь себе новый. Идем. У нас мало времени.
Чтобы избежать сложностей, у лестницы я пропустил озадаченного парня вперед и благоразумно отстал: у позади идущего спрашивать всегда неудобно. На улице же стало не до разговоров: морозец к ночи усилился, заранее взятый мною кэб был открытым, и холодный ветер задувал внутрь так, что будь здоров, поэтому лишний раз открывать рот,теряя тепло, было неразумно.
Родерик его, к счастью,и не раскрыл. Так и просидел, нахохлившись, всю дорогу, не мешая мне наслаждаться проплывающими мимо живописными развалинами темной стороны и видом спешащих по своим делам, укутанных в драные тряпки скелетов. Однако когда возница крикнул: «Тпру!», сыскарь окинул мою неподвижную фигуру долгим взглядом и, выбравшись на улицу, буркнул:
– С тобой всегда было нелeгко, Рэйш. Но в последние месяцы особенно. И это явно не к добру.
Я прошел мимо, по обыкновению сделав вид, что не услышал. И, велев вознице дождаться нашего возвращения, завертел головой в поисках нужного номера.