Все снова замолчали. Машина уже подъезжала к нужному ребятам месту, и молчание затянулось. - Развели голубей, ступить негде! Возмущенно сказал Артём. - Интересно, куда смотрит власть? Поддержал его Вольдемар. - Любой человек может глаза лишиться на ровном месте! Сказал Нестор. - Стойте! Хватит болтать! Посмотрите в окна, что там мешает? Сказал Вольдемар.
Они были на месте, точнее, не совсем на месте. Машина стояла в переулке, и не могла развернуться. Оказалось, причина в том, что в землю была вкопана огромная покрышка. Выехали задним ходом, и увидели, что на крыльце одного из домиков за зелёным забором уже стоит молодая мама. Это она вкопала покрышку, чтобы машины не ездили, и не беспокоили малыша. Она смотрела на них огромными синими глазами, прижав к себе ребёнка, и ничего не говорила. Ребята зашли в калитку, не отрывая взгляда от её груди под тонким платьем, и наконец-то услышали её красивый, прерывистый голос. - Ой, ребята, как хорошо, что вы приехали. Заберите плиту старую газовую, не поможете, а? Ребята, конечно, с удовольствием помогли, расплатившись тут же, на месте.
- Слышишь, а у тебя случайно её телефона нет? Как бы случайно спросил Артём, когда они уже вырулили на асфальтовую дорогу. - Вольдемар от возмущения поперхнулся соком, который тянул через трубочку, и машину тут как раз ощутимо тряхнуло на старом люке. - Ну ты и придумал! Ты что, не заметил, что она брошенка? Разведенка. А колесо видел? Укоризненно спросил Вольдемар, а Нестор при этом мерзко захихикал.
- Ну колесо...ну что, колесо - уже догадываясь о том, что ему скажут, нерешительно протянул Артём. А то колесо! А то колесо, что ты бы вкапывал это колесо, потому что малышу машины мешают спать, перемазался бы, как черт, а она б ещё тебя пилила через форточку, что она уже задолбалась одежду стирать, а ты уже две недели приходишь, и хотя бы мыла купил - выпалил на одном дыхании Вольдемар.
Артём смутился. Да я же...да я бы умно. Да я бы хитро. Пробовал защищаться Артём. - Да уж, хитрец! Под одобрительный и примирительный смех Нестора и Коли Вольдемар щелкнул Артёма по носу, что было совсем не обидно, а наоборот - примирительно, настолько красиво и настолько смешно ответил Вольдемар, и теперь - это стало главным в разговоре, а не обидный прокол Артёма.
- Ну и что? А может, она нормальная. Пробовал защититься Артём. Нормальная! Скажешь тоже. Нормальных людей с ребенком не бросают, по -твоему? То есть, всякое может быть, я не это хотел сказать - сказал Вольдемар. Просто у неё так развиты все инстинкты выживания, что ты подорвешься на первой же мине, и будет именно так, как я тебе рассказал. Ты нормальный парень, Артём, она по-своему тоже отличная девушка, но...
- Але-оп! Тут можно развернуться. Они развернулись, и через пять минут подъехали почти к Артёмову дому. В двух кварталах от Артёма в доме с голубятней жили цыгане. Чумазая малышня гоняла пыльный мячик во дворе, смуглые длиннорукие ребята чуть постарше недолго говорили с Нестором, наконец, торжествующе выкатили из сарая старый трансформатор. Несколько бумажек разного достоинства перекочевали в цыганские руки, и ещё одна сделка состоялась.
А дальше - поехали к Вове, в ту сторону, и зашли буквально в соседний двор, в одном квартале от бабкиного дома. Ребятам очень не понравилось здесь, и им всем хотелось отсюда поскорее уехать. Не радовал даже богатый улов - здесь и помятый самовар с медалями, и латунная рама картины, и наковальня из куска железнодорожного рельса. А ещё много ржавых лопат, граблей, кос, и дюралевая детская педальная машинка советских времен.
Здесь жили два алкаша - Витька рыболов, и Гоша-музыкант. Не музицировали они, и не ловили рыбу уже давно. Вместо этого они могли бесконечно обсуждать, какая была музыка и какая рыба когда-то. Когда-то, когда им было по двадцать два года, и они не пробовали эту проклятую водку. Так они пили уже пятый год, и не было никаких оснований полагать, что они остановятся в ближайшее время. Вроде, и талантливые ребята, и учились в школе не так плохо, и в семье все нормально, обычные семьи, не из «этих» - но нет, не хватает или в организме, или в душе одной детали. И при встрече с таким человеком бесполезно его убеждать, и не убедить, что у тебя чего-то нет, чего-то простого, и ты всегда будешь жить так, как сейчас, пока эта деталь не появится - но нет, бесполезно это объяснять. Не поймёт.
Это были тонкие и чувствительные люди. Один из них мог «забухать», вспомнив, как барабанные палочки потерялись в школьном подвале, и струна порвалась, а сейчас - «нет, все не то, и уже нет той музыки!». Он мог «забухать», даже услышав по радио место, где музыкант не попал в ноту или группа сыграла вразнобой.