Артюр Рембо

На годовом конкурсе по латинскому стихосложению, где была задана тема «Оды» Горация, вундеркинд Артюр удивил самого Поля Дюпре, подав ему после трёх часов работы безупречно написанный текст из восьмидесяти стихов[5], один краше другого. Стихотворения отличались свободой и естественностью и свидетельствовали о мощи воображения автора. Гордясь своим учеником, наставник сразу же отослал его сочинение в Академию Дуэ, и оно было опубликовано в выпуске официального бюллетеня этого учреждения — «Вестнике среднего, специального и классического образования», — 15 января 1869 года. Артюр, разумеется, тоже был горд.

Новым поводом для гордости стала публикация в выпуске того же бюллетеня от 1 июня второго из его конкурсных сочинений под названием «Ангел и дитя» (на этот раз пятьдесят пять строк), написанного по мотивам одного малоизвестного произведения писателя из Нима — Жана Ребуля. А в августе Артюр получил сразу восемь первых премий: как первый ученик в классе, за основы религии, латинскую прозу, перевод с латыни, латинское стихосложение, перевод с греческого, историю и географию, декламацию. Картину омрачало одно — математика, которая была для Артюра настоящей terra incognita, более таинственной и недоступной, чем затерянный в океане остров Робинзона Крузо.

Да, Рембо чувствовал, что он не такой, как другие. Не то чтобы выше их, но что он рождён стать поэтом, настоящим поэтом, который рано или поздно будет способен соперничать с любым из авторов, публикующихся ежемесячно в «Современном Парнасе, журнале новых стихов». Журнал представлял собой шестнадцатистраничные брошюры, которые с 1866 года выпускал парижский издатель Альфонс Лемер. Артюр на деньги, вырученные у товарищей по учёбе, покупал эти брошюрки в книжном магазине Проспера Летелье — на первом этаже того самого дома номер 12 по улице Наполеона, где он родился. В том же книжном магазине он впервые увидел и небольшие сатирические листки, которые познакомили его с рисунками художников-карикатуристов, таких, как Оноре Домье, Андре Жиль и Альбер Юмбер.

Его гордость, которую нарочно подчёркивал, нравилась не всем его преподавателям. Некоторые предсказывали, что этот подросток, хотя и силён в латыни и французской поэзии, кончит плохо. Другие считали его высокомерным, малообщительным, скрытным, склонным дурачить своих приятелей. Они ещё не знали, что в марте 1869 года, выполняя задание по переводу на французский отрывка из «De natura rerum»[6] Лукреция, он просто-напросто переписал, изменив лишь мелкие детали, перевод, выполненный Сюлли Прюдомом и опубликованный Альфонсом Лемером всего за несколько недель до того. А прочитав его стихотворение «К Венере», учителя сочли автора бесстыдным язычником:

О, Энеева матерь, отрада богов
И услада всех смертных во веки веков,
О, Венера, ты всюду — и в волнах бегущих,
И в цветущих лугах и в таинственных пущах.
Под лучами светила всё дышит тобой,
Усмиряет твой лик гром и ветер любой,
Разгоняет ненастье и тёмные тучи.
Пред тобою земля расстилает пахучий
Пестротканый роскошный цветочный ковёр,
И сверкающий день услаждает твой взор.
Вновь приходит апрель как весны неизбежность,
Всем готовый дарить свою юную нежность.
И зефир на просторе гуляет опять,
И поёт увлечённо пернатая рать.
Твоему подчиняясь, богиня, веленью,
К лугу мчит через речку семейство оленье,
Рассекая поток. Всё живое вокруг
Жарким чарам твоим покоряется вдруг!
Через реки, моря, через горные кручи,
По зелёным долинам и борам дремучим
От начала времён неизменно и вновь
Всем созданьям живым ты внушаешь любовь!
О, Венера, весь мир у тебя лишь во власти,
И никто без тебя не восстанет от сна,
И в моём стихотворстве подмога одна —
Только ты, мой родник незапятнанной страсти!..^{3}

5

То есть строк (в современной обиходной речи слово «стих» нередко употребляется в значении «стихотворение»), — Прим. ред.

6

О природе вещей (лат.).