Вадим потянулся. Все было бы вообще здорово, если б так не болела голова и не сушило во рту. Минуту подумав, он взял недопитую бутылку; подержал в руке, борясь с искушением мгновенно избавиться от всех болезненных симптомов, но решил, что кому-то придется вести машину, а Слава вряд ли будет способен на такой подвиг. Посмотрел на часы. …И черт меня дернул проснуться в такую рань?.. Попадали-то мы в половине пятого!.. – Вадим отвернулся от остатков вчерашнего буйства и уставился на воду, – не зря говорят, что на нее можно смотреть вечно… На этом мыслительный процесс застопорился.
Бок палатки зашевелился. Оттуда послышался неясный шепот, смех, и движения брезента приобрели определенную ритмичность. Благостность была нарушена – Вадим вздохнул и направился к реке. Зайдя по пояс, он почувствовал, как через ноги в него вливается некая жизненная сила. Постоял минуту и поплыл, взметая фонтаны брызг. Добравшись до широкой заводи, куда вчера они доходили пешком в поисках Игоря, он перевернулся на спину и замер, раскинув руки. Высоко над головой пространство замыкалось ослепительно голубым небом, а вода ласково покачивала тело на своей мягкой перине. Вот за этим изумительным состоянием он, собственно, и ехал сюда, а не ради Ани или их вчерашнего сумасшествия.
Вадим не знал, сколько прошло времени, но течение стало сносить его к противоположному берегу; нехотя перевернулся, окунувшись с головой, и поплыл обратно. На берег он вышел совершенно другим человеком, свежим и бодрым. Среди остатков трапезы нашел пачку сигарет; прикурил, но бросив обратно зажигалку, случайно попал в пустую бутылку. На этот звук полог палатки приоткрылся; оттуда показалась голова Славы, взъерошенная, с опухшим лицом и узкими глазами. Потом он выполз весь, поправляя плавки.
– А у нас своя зарядка, – он сладко потянулся, – вовремя ты ушел купаться.
– Купаться – всегда вовремя, – философски заметил Вадим, – похмелись, там осталось.
– А за руль?
– Да не мучайся ты – сердце ведь остановится. Я поведу. Я сегодня больше пить не буду.
– Точно?
– Ну, сказал, значит, точно. Мой организм двухдневных пьянок уже не выдерживает. Это не институтский колхоз, когда всей деревней нам самогон выгонять не успевали, помнишь?
– Конечно, помню. Хорошее было время, – он взял бутылку, – нет, здоровье надо поправить, это ты верно заметил. Так, ты, точно, поедешь?
– Пей, – Вадим засмеялся, – не могу ж я дать другу помереть от острого неопохмелита – чай, фармацевт, не хрен собачий. Должен же я о твоем здоровье заботиться.
Открыв машину, Слава достал пакет с едой, предусмотрительно оставленной для завтрака, и стряхнув вчерашние объедки, разложил все на прожженной в нескольких местах одноразовой скатерти. Он уже выдохнул, поднеся ко рту стакан, когда из палатки появилась Катя.
– А я? – выглядела она неплохо, успев даже собрать волосы в хвост, и от этого стала совсем похожа на школьницу.
– А ты тоже похмеляешься? – удивился Слава.
– Я думала, вы завтракаете, – она разочарованно сморщила носик, – я жрать хочу ужасно. Но и от пива не отказалась бы.
– А водочки?
– Водку по утрам?.. Фи… – она покачала головой.
– Аньку будить надо? – спросил Вадим.
– А это бесполезно. У нее спец-режим – она ж обычно всю ночь работает, а до полудня спит. Пусть девочка отдыхает, – Катя опустилась на корточки и бесцеремонно взяла почищенное Славой яйцо, – спасибо, Славик.
Слава не ответил, потому что именно в этот момент сделал глоток, и его передернуло.
– Фу, какая гадость, а ведь надо, – он сунул в рот кусок черствого хлеба, – Кать, в машине еще мясо должно остаться. Давайте костерок разведем, – он огляделся, – дрова у нас есть?
– А, вот, нету, – Вадим развел руками, – кое-кто вчера тут жег все подряд.
– Тогда давай топор, – Слава вздохнул.
– Какой топор? Я ж тебе вчера рассказывал… или не помнишь? На хуторе дров этих, валом. Пошли.
Когда они уже подходили к забору, Слава спросил:
– Так это ты дырку в заборе сделал?
– Здрасьте, батенька, что-то с памятью вашей стало. Мы ж вчера об этом говорили.
– Да?.. – Слава смущенно почесал затылок, – бывает… а я, когда эти следы ночью увидел – честно, как-то не по себе стало.
– Следы это мои, а, вот, кто фотоаппарат потерял, загадка.