Он встал, снова включил свет и беря сигарету, непроизвольно взглянул на фотографию. Глаза русоволосой отливали тем же оливковым цветом, который он только что наблюдал на стене – девушка улыбалась.
– Слушай, подруга, – Вадим обратился к фотографии, – не знаю, как тебя зовут, но дай мне спокойно заснуть, а то завтра вставать рано; сама знаешь, поедем на твой хутор.
Докурив, он выключил свет, и, действительно, уснул почти сразу; правда, ночью много раз просыпался от снов, которые тут же улетучивались из памяти, оставляя необъяснимое смятение, наполнявшее сознание тревогой.
Окончательно разбудил Вадима настойчивый звонок в дверь. Он потянулся, недоумевая, кого могло принести в такую рань, но потом вспомнил. Не хотелось не только никуда ехать, но даже просто вставать, однако звонок продолжал надрываться, и Вадим поплелся к двери; по ходу взглянул на фотографию, но даже не сообразил, каким взглядом ответила ему русоволосая.
– Сейчас, блин… – он зевнул, впуская веселого, бодрого Славу, – морду только протру и оденусь… чего-то не выспался…
– Сейчас выспишься – тебе ж не рулить, – Слава засмеялся.
«Протирание морды» особого результата не дало, и когда оба уселись в джип, и тот выкатился на еще пустую улицу, Вадим снова закрыл глаза.
Во второй раз разбудило его солнце, высоко висевшее над золотыми полями.
– Поднять подняли, а разбудить забыли? – Слава сочувственно посмотрел на приятеля.
– Типа, того, – Вадим сунул в рот сигарету, чтоб окончательно прийти в себя, – далеко еще? – он растерянно смотрел по сторонам, собирая раскатившиеся мысли.
– До Дремайловки километров двадцать. Давай сначала там пообщаемся с народом. Слушай, а фотограф твой не врет?
– В смысле?..
– Да я на свежую голову раскинул мозгами – на свете ведь куча не менее красивых девок, и конкуренция среди них не меньше, чем у нас в окнах. Если, конечно, он на сто процентов гарантирует крутой бизнес…
– А зачем тогда приехал, меня поднял ни свет ни заря? Мог бы позвонить и сказать – все на фиг, по причине нецелесообразности и полной глупости.
– Мог бы. Но все-таки какое-то у меня двоякое состояние – вроде, и хочется, и колется; типа, и самому смешно, и не делать не могу – сразу возникают мысли об упущенных возможностях…
– Ну да, типа, рулетка закрутилась, шарик запрыгал, и остановиться уже не можешь, хотя знаешь – все равно наеб…т.
– Есть другой вариант – чего-то хочу, а кого, не знаю. Блин, сороколетние мужики занимаются херней!.. Это, брат, называется, скука, – резюмировал Слава.
За поворотом показались дома и сбросив скорость, джип подкатил к магазину, где позавчера они покупали минералку.
– Ну и?.. – Слава заглушил двигатель.
– Пошел на разведку, – Вадим вылез из машины, а Слава закурил, наблюдая за бредшими мимо загорелыми мужиками с косами на плечах; потом из калитки появилась женщина.
– Валька! – крикнула она звонко, – ты за молоком-то идешь?
– Иду! – из противоположного дома послышался перезвон стеклянных банок.
…И никакой телефон не нужен… – Слава усмехнулся.
Минут через десять вернулся Вадим и ловко запрыгнул на сиденье, обрывая Славины идиллические мысли.
– Значит, докладываю. Продавщица Оля – лет тридцати, местная. В детстве слышала от бабки, что хутор – место нехорошее. Они даже детьми играть туда не ходили, и заброшен он столько, сколько она себя помнит.
– А на вид более-менее свежий… ну, не тридцать лет, точно.
– Да за тридцать лет жердины, которые мы жгли, должны превратиться в труху, а лес давно б забил весь участок! У друга дача, так ею всего пять лет никто не занимался – мы как-то приехали, там деревья, во!.. В руку.
– Сосны не дают поросли.
– Ну, хрен с ними. Короче, фамилия Чугайновы ей ни о чем не говорит. Нет в деревне людей с такой фамилией, и на ее памяти не было. Узнать, что и как тут было раньше, можно у Анны Никифоровны, которой девяносто лет, но она сама еще копается в огороде. Живет в шестом доме от магазина вместе с шестидесятилетним сыном, который алкаш. Когда-то он убил свою невесту, отсидел срок и вернулся. Сейчас пьет, но мухи не обидит. Вот такая информация.
– Нормальная информация, – Слава завел двигатель, – поехали к Анне Никифоровне.
Джип медленно пополз вперед, и Вадим вслух считал дома. Около шестого они остановились. От улицы его отделял когда-то синий, а теперь неопределенного цвета, штакетник; за ним виднелось несколько яблонь и домик с маленькими окнами, но чистенький и ухоженный; еще оттуда доносилось кряканье уток.
– Не так уж плохо для девяноста лет и сына-алкаша, – констатировал Слава, вылезая из машины.