– Ну что, вперед за орденами?.. – он нажал кнопку звонка, оказавшегося на редкость пронзительным.
– Чего надо?!.. – раздался из-за двери визгливый женский голос, по тембру очень напоминавший звонок.
– Здравствуйте, мы хотели бы с вами побеседовать…
– Не о чем нам беседовать! Все равно, квартиру не отдам, а платить мне нечем!.. Вот, и делайте, что хотите!
Слава с Вадимом удивленно переглянулись.
– Никто не собирается забирать вашу квартиру. Мы хотели поговорить о другом. Вы ведь Чугайнова Валентина Юрьевна?
– Чугайнова, Чугайнова… Не прикидывайтесь идиотами! Что, я не знаю, кто вы такие?! Побеседовать они хотят…
– Валюш, открой. Сейчас я размозжу им головы, – послышался гнусавый мужской тенорок.
– И кто же мы? – Вадим, на всякий случай, отступил на шаг.
– Судебные приставы, вот кто! Думаете, я не поняла?
– Во, вляпаешься… – пробормотал Вадим. Тем не менее, картина становилась достаточно ясной – постановление администрации о принудительном выселении злостных неплательщиков наконец-то вступило в силу.
– Мы не судебные приставы. Скорее, наоборот – возможно, мы поможем решить определенные ваши проблемы.
– Кто же вы? – мужчина хотел придать голосу грозность, но получалось это плохо, – учтите, у меня топор.
– Засунь его себе в задницу, козел, – не выдержал Слава, – у меня сарай лучше, чем твоя хата! С тобой серьезные люди разговаривать пришли, засранец; время свое тратят, а ты верещишь, как недоношенный поросенок!
Вадим прыснул от смеха; он хотел спросить, видел ли Слава недоношенного поросенка, но не успел. Монолог, видимо, убедил хозяев, и дверь осторожно открылась. В проеме стояла женщина неопределенного возраста в грязном халате, с лицом, ярко выражавшем пристрастие к алкоголю; опухшие глаза смотрели яростно, и, в то же время, трусливо. Она загораживала собой маленького щуплого мужичка с недобрым лицом и бегающими глазками, одетого в майку и жуткое старое трико. В дрожащих руках мужичок, действительно, держал топор, который дрожал вместе с ним и, казалось, вот-вот должен упасть ему на ногу.
– Ну что, похож я на пристава? – Слава вальяжно вошел в квартиру, тесня хозяйку.
– Хрен вас разберет… – пробормотал мужичок, – а топор никогда не помешает.
– Я тебя без топора щелбаном пришибу, если надо будет, ублюдок, – он повернулся к женщине, – Валентина Юрьевна, давайте пройдем куда-нибудь и поговорим спокойно.
– Вы уж извините, – женщина засуетилась; распахнула дверь на кухню, демонстрируя початую бутылку вина и раскрошенный на столе хлеб, – у нас такая беда… На работе сократили, устроиться нигде не могу. Денег нет совсем… А если из квартиры выгонят, что ж нам, на свалку идти жить? – она шмыгнула носом, и вытерла кулаком невидимую слезу.
Слава, а за ним и Вадим, прошли на кухню.
– Валентина Юрьевна, вы – Чугайнова по мужу или это девичья фамилия?
– А вам зачем? – насторожилась женщина.
– Да не враги мы, – Слава вдруг улыбнулся, – у нас есть деловое предложение, но для этого мы должны определить степень вашего родства с Чугайновыми.
Мужичок положил топор и прижавшись к притолоке, всунул на кухню свое источавшее запах перегара, лицо.
– Это моя девичья фамилия, – сказала женщина, – по мужу я была Новикова, а когда ушла от него, вернула свою старую. У меня на ней сын остался добрачный, вот я и решила, что так лучше… Хотя, какая разница…
– А где ваш сын?
– Сын в тюрьме, – она отвернулась к окну, – человека убил… Да вам-то, что надо?..
– Есть километрах в ста отсюда деревня Дремайловка, а рядом хутор, где в свое время проживали некие Чугайновы. В народе он так и зовется – Чугайновский. Мы ищем родственников тех Чугайновых.
– А зачем?
– Говорят, Чугайнов-старший в могиле дочери зарыл золотишко кое-какое. Мы хотим найти родственников, чтоб на законном основании этот клад достать.
– Сто километров?.. – Валентина Юрьевна задумчиво почесала немытую голову, – нет, не было у нас никаких сокровищ. Мои предки всю жизнь землю пахали.
– Ну, нет, так нет, – Слава негромко хлопнул в ладоши, – много за квартиру-то должны?
– Много. Около девяти тысяч.
– Это много, – согласился Вадим. Сначала возникло желание просто достать и отдать им триста долларов, но еще раз оглядев убогую обстановку, он решил, что все равно деньги будут немедленно пропиты, и поднялся.
– Может, хоть на «чекушку» оставите, раз такое дело? – проскулил мужичок.
– Держи, и больше топором не балуйся.