– Так что вам нужно?
– Уже ничего, – ответил Слава, – нам нужны Чугайновы, у которых в конце девятнадцатого – начале двадцатого века были родственники в деревне Дремайловка. Все! С ними мы будем разговаривать дальше.
– А вы уверены, что таковые существуют? – Семен Маркович, видя, что «гости» продолжают стоять внизу, совсем осмелел и вышел на площадку. Он оказался невысоким, плотным, с выпирающим через майку круглым животиком.
– Не уверен, но будем искать.
– Зачем? Дело в том, что мои корни с Урала. Да вы зайдите, – предложил вдруг Семен Маркович.
Удивленно переглянувшись, Вадим со Славой, пошли обратно. Они не надеялись узнать здесь что-либо интересное, но других Чугайновых в городе все равно не осталось.
Квартира представляла собой олицетворение «застойных» семидесятых, со стандартным набором мебели, приобретавшимся при социализме всеми советскими людьми и служившим мерилом благополучия. Правда, сейчас все это достояние состарилось, облезло и выглядело ужасно примитивно, в сравнении с великолепием современных салонов.
– Чаю хотите? – спросил хозяин, когда все прошли на кухню, – больше предложить нечего; не пью я уже пять лет; сердце, знаете ли.
– Нет, спасибо – мы не за этим, – Вадим присел на подоконник, – мы ищем родственников Чугайнова, умершего, примерно, в 1916 году или его дочь, Анастасию, родившуюся году, так, в 1900, и пропавшую в 1915–1916.
Семен Маркович почесал затылок.
– Как я говорил, мы родом с Урала – оттуда и фамилия такая металлургическая. Из Демидовских мы. У прадеда было четыре сына и ни одной дочери. Один умер в детстве, другой погиб на заводе, третий – в гражданскую. Это дед мой рассказывал. То есть, в шестнадцатом году никто из них не мог умереть, тем более, они были слишком молодыми, чтоб в девятисотом родить дочь – они сами тогда еще были детьми. А, вот, прадед… у него был старший брат, который сбежал с заводов, и с тех пор никто о нем ничего не знает. Вот, он мог и дочь сделать, и умереть в шестнадцатом, если дед был с 1861 (это я помню, потому что он всегда смеялся, мол, с его рождением отменили крепостное право), а тот на пару лет старше – вполне…
– И что о нем известно?
– Говорили, подался он к «беглым людям», которые на дороге разбойничали. Опять же, почему знаю – тот же дед рассказывал. Когда революция началась, и у всех стали корни искать – кто из каких сословий будет, так он, говорит, часто за счет этого выезжал, объявляя его бунтарем, который богатых грабил и за народ стоял. Помогало, знаете ли. А доподлинно неизвестно, куда он сгинул.
– Вообще-то, складно получается, – Вадим задумчиво поскреб щеку, – этот, говорят, тоже на дорогах баловался… И что, никто из родственников не интересовался его судьбой?
– А где интересоваться-то? Если дед ничего не знал, то остальные, и подавно. А если б и захотели узнать – революция все архивы уничтожила.
– Это да…
– Так, может, вы скажите, зачем вам все это?
– Понимаете… – Вадим решил рассказать «легенду».
– А у вас самого родственники есть? – перебил Слава.
– Сын в Мурманске. Офицер подводник. Сестра на Украине, с мужем. Дочь у них.
– Сколько лет дочери?.. – Вадим даже привстал.
– Не помню точно, лет тридцать пять – тридцать восемь. Старая дева. А что?
Вадим разочарованно вернулся на подоконник.
– Дело в том, что мы, кажется, нашли место, где последние годы прожил человек, очень схожий с братом вашего прадеда, и где он похоронен. Говорят, он стал достаточно богатым, и большие сокровища похоронил вместе с любимой дочерью. Вот, мы ищем, кто б нам помог получить разрешение на эксгумацию тела. Это ж должен быть родственник, правильно?
Семен Маркович посмотрел на Вадима так внимательно, что тот почувствовал, как краснеет; потом на Славу, скромно потупившего глаза, и расхохотался.
– Ребята, – он вытер две крохотные слезинки, – вы меня совсем за идиота держите, да?.. Но я не полностью из ума выжил, чтоб верить в такой бред. В наше время, когда за сто рублей убивают живых, два молодых, здоровых и, похоже, не бедных человека, будут церемониться с могилой прошлого века? Не верю!.. Вот, режьте меня, не верю!.. Это получается, вы пришли искать, кому б отдать деньги, закопанные в могиле, на которую никто не претендует?.. Или я чего-то не понимаю?.. Скажите честно, зачем вы ищите Чугайновых?
Вадим, не ожидавший такого поворота, лишь растерянно хлопал глазами, но ему на помощь попытался прийти Слава.
– Вот, такие мы, честные!
– Да? – Семен Маркович сделал серьезное лицо, – тогда я даю согласие на вскрытие могилы, потому что это мой двоюродный прадед. Когда мы едем делить сокровища?