Уже перед самым отъездом из Петербурга вдруг вспомнилось:
Эва откуда тепло дохнуло! Двустишие это пришло однажды в голову, когда он, будучи еще семинаристом, отправлялся на летние вакации в родительский дом.
Какие хорошие, неторопливые шли годы…
Тогда, после отъезда Пешковых из Арзамаса, Владимирский не дал себе расслабиться. Поддержанный писателем словом и рублем, он без устали руководит работами по насыпи плотин для трех водоемов и главного пруда в границах оврага, после площадь водохранилища составила 3500 кубических сажен.[76]В последующие годы рабочие прорыли водосборную магистраль, обложили ее камнем дренажным способом. Исправно давали о себе нужные сведения наблюдательные скважины.
Городской голова Бебешин вдруг — не показно ли? — зауважал батюшку, а прежде было и открытое несогласие между ними. Так, еще в 1903 году члены Думы включили Федора Ивановича в Водопроводную комиссию с правом решающего голоса, но Бебешин отклонил кандидатуру священника.
Отец Федор тогда не выдержал, встал и высказался открыто на очередном заседании комиссии:
— Как-никак, я немало положил трудов, практически создал уже водосбор. Поймите, не ради пустого тщеславия… Я должен влиять на принятие всяких дальнейших решений в водопроводном деле. Корысти, опять же, моей тут нет! Стану говорить высоким штилем: свершаем дело Богу угодное, а беднякам зело нужное. Дать воду городу — это работа, освященная трудами угодников Божьих, начиная с древнего патриарха Иакова и кончая новоявленным чудотворцем преподобным Серафимом Саровским. Вы что же, муж двоедушен, идете противу Божьего и человечьего?..
Бебешин обмяк полным лицом, опустил глаза. Возражать священнику было нечего — прав!
Члены Комиссии потянули руки в поддержку Владимирского, утвердили его в своих рядах. Теперь он мог полноправно влиять на решения своих товарищей.
Труднее оказалось склонить городские власти к широким, нужным тратам завещанных купцами тысяч на водопровод. Оно и понятно: деньги лежали в банке, с них шли проценты на городские нужды, а нужды эти не кончались.
И верилось Бебешину. Тот как-то принялся убеждать:
— Телеграф разве мало нам стоил?! Пятьдесят тысяч город задолжал за открытие новых школ, женской прогимназии. А на благоустройство сколько ухлопали. Реальное открыли… Отец Федор — все это же на ваших глазах… Да стань я далее перечислять!
В 1908 году в Арзамас приехал инженер Московской водопроводной службы Е. К. Кнорре, чтобы поддержать Владимирского. 5 сентября Евгений Карлович написал в Думу:
«Приехав в Арзамас, я немало был удивлен видеть здесь примененным уже способ искусственного увлажнения почвы для усиления источников, исполненным по инициативе протоиерея Ф. И. Владимирского им лично. Городу Арзамасу принадлежит честь такого нововведения в водопроводном деле впервые в России, насколько мне известно».
Полагаем, что не без участия батюшки 350 домохозяев города подписали заявление в городскую Думу с требованием строительства водопровода. С таким же предложением выступили и члены ремесленного цеха Арзамаса. Уже и Губернское по городским делам присутствие настоятельно советовало заняться водопроводом не мешкая.
Наконец Дума решительно качнулась к делу, стала оплачивать все плановые работы. Но и после этого «водопроводному попу» попортили кровушку. Возник инженер Фадеев со своими замечаниями «О деятельности Мокрого оврага». По мнению дипломированного специалиста, что был призван сделать окончательное заключение по водосбору — несть же пророка в отечестве своем! — Фадеев заявил, что овраг «ясно маломощный, а значит для водопровода и бесперспективный». И далее ученый муж давал ряд рекомендаций по очистке воды.
Федор Иванович такого «вывода» не ожидал, возвысил в Думе свой голос:
— Ка-ак это так?! Да у меня же многолетний журнал регистрации количества истекаемой воды за сутки, за месяцы, за годы… Да, как он смел, Фадеев?! Этот зложелатель в душу мне плюнул…
6 мая 1910 года священник дал доказательную в цифрах объяснительную записку на заключение Фадеева, начисто опроверг выводы самонадеянного спеца, который не скрывал своей неприязни к отцу Федору.