Тварь. Не думай, что я тебя забуду.
Ближе к вечеру я уставший и голодный сидел в таверне. Было довольно людно, местные накачивались дешевым пивом после тяжелого трудового дня.
С лейтенантом прошло все гладко, он не хотел меня поначалу отпускать, но как оказалось, мой контракт истекал уже послезавтра и оснований его продления особых не было. Я не был гражданином их княжества и не подлежал призыву. Кроме того, было кого поставить на мое место. При расчете пришлось сдать доспехи и оружие. В обмен выдали за службу десять золотых монет или солидов, как их называли на материке, пятьдесят серебряных и горсть меди. Как по мне так очень хорошие деньги. Оказалось, мой протеже все жалование хранил у руководства, откладывая на одному ему ведомые цели. Питался все больше в казарме в общей столовой, носил казенное белье, и не тратился на продажных женщин. Как он так мог-то?
На два золотых я прикупил себе у местного торговца сносной одежды, сапоги, кожаный нагрудник, теплый плащ. Еще в пару золотых мне обошлись среднего качества короткий меч в ножнах, лук, колчан с тридцатью стрелами к нему и нож. Уже не плохо. Тратиться на что-то более качественное и дорогое я не стал. Мало ли как в пути дело обернется и на что мне деньги понадобятся. Да и особого желания торговаться с прижимистым квартероном гнома-торговцем не хотелось.
К слову сказать, местные жители оказались вовсе не гномами, а их потомками, изгнанными в незапамятные времена.
Ни про какой орден и поселение ргулов лейтенант не знал, он посоветовал добраться до столицы княжества за перевалом и там разузнать у хранителя княжеской библиотеки, вход в которую был свободен. Для беспрепятственного прохода он выписал мне подорожную грамоту.
Заказав себе кувшин пива и жаркое из оленя, в давешней таверне, я дождался прихода Джефа.
— Ну что, бродяга, уходить собрался? — огрев здоровенной лапищей по спине, вместо приветствия поинтересовался десятник.
— Ааа…
— Да мне лейтенант все рассказал уже, — опередив вопрос, ответил Джеф, — давай наливай, чего замер?
Разлив пенного напитка по чаркам мы с ним чокнулись, да так, что напиток перелился из одной емкости в другую, выпили и немного помолчали, похрустывая куриными крылышками.
— Нового к тому, что тебе лейтенант сказал, я тебе не добавлю. Только смотри своего внутреннего ангелочка прижми, если он у тебя есть, иначе не выживешь. Рыбы живут в воде, а воины на поле боя. Только так.
— Спасибо, за науку, друг.
Мы еще немного посидели, болтая на отвлеченные темы, и разошлись далеко за полночь. Не знаю, доведется ли нам свидеться вновь. Здесь же, в таверне закупил провизии в дорогу и для гоблинов и отправился спать в снятую комнату.
Утром ни свет ни заря, едва умывшись и размявшись я тронулся в путь, зайдя только в лавку забрать походный котелок, веревку, палатку и топорик, за которые пришлось отдать двадцать пять серебра.
Гоблины поджидали меня за городской стеной и с превеликой радостью впились острыми зубами в принесённую жареную рыбину. Чуть не подрались безобразники.
— Это я вас кормить должен или вы меня? А?
— Мы! — хором ответили они.
— По-хорошему бросить вас паразитов таких, но наверно пригодитесь еще. Вот одевайтесь. Я кинул им куль с одеждой и оружием.
Доспехи вынужден был взять для детей, гоблинского ничего не было. Пришлось раскошелиться на два золотых, совсем их голыми таскать за собой, не хотелось, а так хоть спину прикроют.
Теперь Мранк и Дранк щеголяли нагрудниками из плохо выделанной кожи. Он защищал лишь грудь и спину, а пониже пояса спускался юбкой. Ноги прикрывали наколенники. Лапы — наручами. Также купил каждому по теплому плащу, короткому луку, десятку стрел и большому охотничьему ножу. Достаточно на первое время.
— Спасибо, хозяин! — очень обрадовались обновкам мои спутники, — нам раньше никто ничего не покупал и не дарил.
— Я вам тоже ничего не дарю, отработаете. Хватайте провизию и остальные вещи и идем. И ничего не жрать!
Гоблины шустро похватали наши пожитки и провизию, и что-то довольно мурлыча под нос, поспешили за мной.
Идиот. Я остановился как вкопанный. Внезапно пришедшая мысль раздосадовала. А что будет с одеждой и оружием, прими я боевую форму? Порвется? Исчезнет? Нужно попробовать сейчас, прежде чем иметь неприятности в будущем. Задумал — сделай. Я сконцентрировался и принял боевую форму. С каждым разом преобразование происходило все быстрее и быстрее.
Уф. Отлегло. Одежда не затрещала по швам и не порвалась. Оружие осталось на своих местах. Даже удлинившиеся когти на ногах не порвали сапог. Удивительно, разумного объяснения этому у меня не было. Еще одна загадка в копилку вопросов без ответов. Я принял обратно обычный облик и тронулся в путь. Примерное направление к перевалу я знал, спасибо Джефу за наводки.
К вечеру достигли подножия гор. Это издали они казались близкими, а на деле пришлось нам до вечера ноги топтать. Я еще ничего, а вот гоблины валились с ног от усталости.
— Не спать! Один за хворостом и костер разжигает, другой готовит. Хотя нет, оба за хворостом и по сторонам поглядывайте. Сам приготовлю.
Гоблины хотели кинуть свою поклажу, но увидели мой свирепый взгляд и аккуратно все сложили. Сам я был несколько расхлябан, но от других требовал аккуратности. Я дождался, пока они принесут хвороста, отправил их набрать ельника, чтоб сделать подстилки. Сам не без труда разжег огонь. В котелок добавил воды, из пробегающего рядом ручейка и поставил кипятиться. Когда она закипела, покидал туда кусочки вяленного мяса и крупы, посолил, добавил немного специй. Попробовал. Вкусно, размешал, чтоб каша не пригорела, и оставил доходить.
— Ммм, как пахнет! Спасибо хозяин!
— Куда грязные лапы суете? Вон ручей ну ка живо лапы мыть. И есть после меня будете, что оставлю!
— Хорошо.
Сам я руки вымыл раньше. У нас в гарнизоне врачеватель говорил, что многие болезни от маленьких невидимых существ происходят, которые разносят болезни и что перед едой руки мыть надо. Он еще много чего говорил, но я только это почитай и запомнил, ну там и как с ранами обращаться. И как раны наносить. Ел я степенно, черпая разваристую душистую кашу деревянной ложкой, купленной в Метахе. Мранк и Дранк дрожали от нетерпения, когда я же дам поесть и им, даже слюни пускали. Наконец я сжалился.
— Держите, доедайте. Лапами не есть, котелок помыть. И если увижу кто в ручей нужду справляет— проучу!
— Да хозяин!
«Не через чур ли я строг с ними? А то еще прирежут ночью? Надо бы с ними поласковее и спать в полглаза»— подумал я проваливаясь в сон.
— Апчхи! АПЧХИ!!!
Вот тебе и хваленое единение с матушкой землей. Лучи солнца или, как оно здесь называлось, Чи, ярко сверкали, играя бесчисленными цветами над покрытыми снегом вершинами.
Воздух был кристально чист, чудесный сосновый аромат наполнял легкие и все бы ничего, если б не проклятая простуда.
— Апчхи! АПЧХИ!!! — мой преисполненный ярости и страдания чих взметнул с расположенной в паре десятков шагов сероватой скалы пару птиц и ускорил спешащих ко мне и о чем-то галдящих братцев.
Ветер, дующий с гор, не добавлял тепла, не спасали даже теплый плащ и шерстяное одеяло, в которые я завернулся.
— Хозяин! Мы принесли! Ты будешь доволен! — Мранк и Дранк, перебивая друг друга, бежали ко мне со всех своих коротких лап.
— Что там у вас, пройдохи!?
— Вот! Вот! — с этими словами они протянули, зажатые в грязных лапах пучки блеклой синеватой травы с перламутровыми прожилками.
— Апчхи!
Вместе с чихом вылетел комок зеленоватых слюносоплей. Изгвазданную руку вытер об штаны Мранка, он даже глазом не повел, и вопросительно уставился на подручных.
— Это мадсаам! Это лечебная трава! Нам всегда ее бабушка давала, как болеть начинали. Еле нашли!
— И что с ней делать? Есть? Пить? Курить? А? Отравить меня удумали? — насел я на них с вопросами.
Отравят, наверняка отравят. Всем известно, что гоблины подлый и низкий народ. И я не об их комплекции. А с другой стороны, что делать? Не мучаться же.