— Если хозяин сам не выходит, то все содержимое хогана всегда вот так вот выталкивается наружу само. Видимо, ему нравится быть пустым, — назидательным тоном сообщил врач своим практикантам.
— Кому?
— Хогану. Хоган всегда пуст. И всегда пускает внутрь лишь своего хозяина. Но если человек без сознания, то он автоматически очищает свои внутренности.
Друзья удивленно переглянулись — ни один из них еще не пользовался услугами Визитницы, но все знали, что прототип всегда сам выходит из хогана и сам выносит вещи.
— Только если без сознания?
— Да. Или в коме, как ваш друг. Мертвецу даже Зерна будка не выдаст, а если успеет выдать, но прототип умрет до посева, то Зерна исчезнут, сеять будет нечего.
— Вот вторая площадка, сюда несите!
Не успели друзья сложить вещи на новую площадку, как один из практикантов вдруг ахнул:
— Метки исчезли!
Врач посмотрел на запястье пациента и вздохнул: жаль, вот одна ниточка уже оборвалась. Не везет тебе, что-то, Вадим Хворост.
— Ой, — спрыгивая с площадки сказал один из друзей Вадима. — А я и не успел поглядеть.
— Насмотришься еще, — хмуро сказал врач. — Лучше бы пожелали удачи своему приятелю, пользы было бы больше.
Глава 1. Прибытие
Тело Вадима снова аккуратно положили на площадку, теперь ближе к краю — чтобы хогану не пришлось так долго трудиться, выдавливая его из себя. Каждый из друзей наклонился и похлопал его по плечу: «Держись, братка!», «Давай, мужик, я же знаю, что с тебя станется даже оохола найти, не то что вернуться!», «Удачного путешествия и благополучного возвращения, дружище». Потом расступились, отошли от площадки.
Врач снова кинул Зерно в центр и сразу попятился. Воздух замерцал, возводя защиту и отправляя своего нового хозяина в далекое путешествие.
Следопыт и вся компания расселись по скамейкам, ожидая, когда хоган выдаст им их друга и пациента, а также его вещи…
* * *
«Все-таки нужно чаще выбираться на природу, — подумал я. — На обычную, нормальную природу. С друзьями, палатками, удочками, гитарой. Бродить по лесам, ловить рыбу, петь песни у костра. Бить комаров и прятаться от дождя. Разводить огонь и обжигать пальцы печеной картошкой. В этом гораздо больше романтики и отдыха, чем в расслабленном лежании в шезлонгах или сидении в своих подводных домах…»
Мне было жарко. По лбу к виску сбежала капля пота. Солнце било в лицо так едко, что хотелось покрепче зажмуриться — наверное поэтому и вспомнил про лес. Я поплотнее свернулся в позу эмбриона, прикрыв голову локтем.
— У-а-фа-фы-а-па-ао-ы…
Заунывный звук совершенно не тревожил. До сознания он не доходил, теряясь где-то на подступах к мыслям, служа лишь невнятным фоном настороженного недоумения. Где я? Что со мной? Зачем так шпарит солнце?
Я перевернулся на бок и чуть приоткрыл глаза.
Рядом колыхалась дымка полупрозрачной закругленной стены. За ней просвечивала сине-розовая поляна. Вдали виднелись фантастически извивающиеся стволы гигантских деревьев с темно-фиолетовыми стволами и голубовато-сиреневой листвой. Все это освещалось солнцем — таким ярким и неправильным, что казалось на меня направлен чудовищной силы прожектор.
Вот это да! Куда это меня занесло?
Начал вспоминать. Да, вот я распекаю жильцов, успевших въехать в один из спроектированных мной домов. Надо же быть такими идиотами, чтобы притащить мейкуна в подводный дом! Он же будет сбегать из дома и пытаться охотиться на рыб — купол, конечно, он не пробьет, но царапины от когтей все равно появятся, пленка станет мутной, видимость ухудшится. Знаем, видели уже такое…
Потом прыгнул в батискаф, поднялся… Ага, какой-то удар по голове. В море. Бред. Ничего там не могло быть. Может, я и сейчас брежу?
Я снова открыл глаза. Сиренево-фиолетовая действительность совершенно не вязалась с моим представлением о шутках. Ну не могли наши пацаны додуматься до такой глупости! Хотя в целом, если присмотреться, конечно, красиво. Необычно. Но дом в такой гамме оформлять — только нервы жильцам и соседям портить. А вот для магазина или входа на батискафную стоянку, вполне. Надо подумать только о формах и сочетании с другими домами…
Лежать надоело, да и твердо слишком. Пытаясь повернуться, я врезался спиной во что-то мягкое. Не человек, не спинка дивана… Я сел. Рядом лежали два рюкзака. В ногах — две сумки. И купол этот… не купол совсем. Хоган?