— Глядя на наших лентяев, этого не скажешь, — задумчиво протянул Вадим.
— Да, это проблема. Их проблема. Их панцирь оказался слишком устойчивым, не дал пробиться росткам нового. Мозг же по сути своей чудовищно ленивое существо, которое всегда ищет возможности устроиться с максимальным комфортом и максимальной для себя безопасностью.
— Ничего себе безопасность! Лентяев гибнет больше всего!
— Ага! Вот тут-то и фокус. Ленивый мозг, обросший панцирем, уже не может охранять тело. И гибнет вместе с ним.
— Сказки! Ты хотел рассказать о сказках, — напомнила Нанни.
— Да я уже сказал… Вот посмотри… Родился человек. Его кругозор мал. Он видит незнакомые предметы, лица, чувствует незнакомые запахи, ощущает вкус, трогает вещи и людей… Получает информацию. И его кругозор растет. Уже не с булавочную головку, а с горошину. Человек учится говорить, учится читать, узнает о странах и космосе, музыке и стихах, ботанике и черчении… Его кругозор к концу школы уже не горошина, а яблоко. У кого-то выщербленное, у кого-то ровное, но уже довольно большое. Закончил вуз, яблоко еще чуть выросло, но, скорее всего, лишь в одну сторону, часто в ущерб другой, например, разрослись точные науки в ущерб гуманитарным или наоборот, химия в ущерб ботанике, экономика в ущерб астрономии и так далее. Плюс человек уже наработал свои собственные представления о формах существования в этом мире. А дальше он может остановиться на этом, замерев в форме вот такой кривой груши. Все самое важное для выживания в этом мире он уже получил. Тогда он выбирает для себя максимально комфортные условия. Если у него сильно любопытство, то он продолжает расти, становится хорошим специалистом — стремится заполнить недостающие знания, превращаясь либо в шар, либо в шип.
— Как это?
— Шар — это специалист, который знает понемногу об очень многом, его называют энциклопедистом. Или дилетантом широкого профиля, — усмехнулся Соров. — Шип, наоборот, сосредоточивается на какой-то теме, но зато бурит ее гораздо дальше и глубже. Таких называют специалистами узкого профиля. Но и большой шар, и длинный шип, всегда бывают крайне любопытными, просто один рассеивает свое внимание на всем подряд, а второй — только на том, что позволяет углубиться в изучаемую задачу.
— Ты, значит, шар?
— Да, типичный представитель шара, настоящий полноценный дилетант широкого профиля, — Вениамин с улыбкой развел руки в стороны. — Это не личный выбор, а стечение обстоятельств и учителей, подсказывающих, в какую форму тебе лучше превратиться с учетом присущего тебе любопытства. Вот, Данк, например, жил себе отличным шипом на Земле, а попал сюда и начал уже преображаться в шарик, пока похожий на грушу — не ту, что была в начале, а большую, не фрукт, а боксерская груша, — но уже приобретающий пухлые очертания.
Вадим от неожиданности пощупал свой живот и похлопал по коленям. Вроде бы не растолстел он тут, наоборот, стал еще более поджарым, чем был. Окружающие рассмеялись.
— Почему ты все время говоришь о любопытстве, — снова попыталась вернуть разговор к теме Нанни. — Я неправильно понимаю его значение? Это какой-то научный термин?
— Научный и обыденный. Ничего необычного. Просто термин, обозначающий страсть к познанию. Оно всегда направлено на доступное — если твой мир мал, как блюдце, то ты познаешь лишь самый близкий круг: дела знакомых людей, рабочие аспекты, наиболее удобный путь домой или самый нужный тебе лично способ воспитания детей…
— Тебе, а не ребенку? — изумилась девушка.
— Человек всегда, при любых обстоятельствах делает то, что нужно ему лично. Вот такой он эгоист. Одному хочется учить, другому ругаться, третьему разгадывать загадки. И он делает то, что ему хочется. Есть люди, любопытство которых очень высоко, а есть те, у кого оно лишь в зачаточном состоянии. Уровень любопытства и определяет жизненный путь человека, заметь, не только ученого, а вообще любого специалиста — чем выше уровень любопытства, тем круче специалист…
— Интерес. Это же интерес… или любопытство
— Интерес — конкретен, нацелен на предмет или явление. А любопытство — всегда абстрактно, нацелено на поиск не «чего-то», а «чего-нибудь». Когда я интересуюсь чем-то, мой поиск предметен: «как это получилось», «что нужно сделать»... Когда я любопытствую, я задаю себе сотни вопросов, фантазирую и придумываю множество вариантов, чаще всего не имеющих отношения к конечной задаче, а то и вовсе без нее. На практике так и совершаются все открытия, на стыке известного и неизвестного, человеком, который не ставит никакую истину во главу угла, а лишь дает себе простор для свободного творчества. То есть погружается в сказочный мир. Потому что любая сказка — это процесс поиска наугад, «пойди туда не знаю куда, найди то не знаю что». Сказка — то, что находится на границы известного и непознанного. Страсть заглянуть в неведомое — то есть любопытство. Почему тикают часы — это интерес, а любопытство: откуда взялся мертвый лес или почему вот это облако вдруг приняло форму дракона, а в через минуту — плюшевого мишки… Если цель задана, ученый ищет ответ. Если у нет определенной цели, ученый любопытствует. И пользы от этого бывает, порой больше, чем от обычного интереса. По крайней мере на первом этапе научного поиска. Но если кругозор невелик, то любопытный человек начинает придумывать разнообразные системы для ориентации. Так возникают вначале сказки, затем боги и религии, приметы или эзотерические представления о мире. Что, в конечном итоге очень полезно, если учесть, что из алхимии родилась химия, а из желания летать — не только Икары, но и самолеты…