— Ладно, давай сюда бумагу! — судя по ворчливому тону, Нелидов уже жалел, что дал мне прочесть стихи. — И вот что… так, на всякий случай… для твоего же блага! Времена, конечно, меняются, только народец лучше не становится. Порядочных людей из него повыбивали, а подлецам только свистни, полезут изо всех щелей! Короче, я тебе ничего не показывал, ты ничего не читал! Понял?
Я кивнул, но заставить себя посмотреть Савеличу в глаза не смог. Тот спрятал бумагу в карман меховой поддевки и вдруг непонятно от чего развеселился.
— Наливай! Сейчас позвоним Грабовичу и займемся делом, нечего понапрасну рвать душу! — потер сухие, морщинистые руки. — У меня такое чувство, сегодня карта будет валом валить…
Я поднялся виновато из-за стола.
— Пора мне, Савелич, вы уж извините!
— Что так? Может, все-таки, пулю-то распишем?.. — не больно-то расстроился Нелидов, словно присутствие мое стало ему вдруг в тягость.
— Не могу, обещал! — жалко мне было старика, не хотелось оставлять его одного, но я кожей чувствовал повисшее в воздухе напряжение. Объяснять ничего должен не был, все получилось само: — Встретил в магазине знакомую продавщицу и вроде как обнадежил…
— Ну, если так, тогда конечно! — скривил губы Савелич, не скрывая издевки. — Слово-то какое нафталиновое выкопал, теперь только под венец. У нас в деревне прошелся под ручку — женись… — выражение его лица вдруг стало злым. — Утрется твоя продавщица, ей не впервой!
Я покачал головой.
— Не могу, Савелич, так получилось!
— Что ж с тобой делать, — вздохнул он, — ступай! Чудо ты, Картавин, в перьях, как тебя еще не занесли в красную книгу, ума не приложу…
И я пошел взбираться к себе на пятый этаж. Странное владело мною чувство, странное и неприятное, будто посреди бела дня из кладбищенского склепа на меня пахнуло затхлой плесенью. А еще мне было страшно, и у страха этого был легко различимый привкус подлости.
Мы унаследовали его от дедов и отцов, он живет на генном уровне. Страх этот хотелось бы забыть, выкинуть из памяти, но нам, русским, нельзя, он прививка от болезни под названием абсолютная власть. От убийственного единомыслия, ожидания ночных арестов, от ужаса перед собой — Господи, что же я творю!
Я выдавил на помазок пасту и намылил щеку. С некоторых пор мне стало нравиться бриться безопасной бритвой. Тоже, между прочим, наследство отца. Трофейная, как он ее называл, она выбривает чище теперешних, которые с наворотами. И бритье обходится дешевле, что существенно. На пенсию по инвалидности шиковать не приходится, хотя инвалидом я себя не чувствую. Просто, видя мои заслуги перед отечеством — я ведь ничего не украл и никому в жизни не помешал — государство решило наградить меня за принципиальную гражданскую позицию.
Но Савелича, — думал я, снимая лезвием с подбородка щетину, — Савелича я обижать не собирался, но, похоже, обидел! Каково ему там пить в одиночестве водку и вариться в котле собственных безрадостных мыслей. Только, судя по выражению недобритого лица, тому, что в зазеркалье, составлять старику компанию ему очень не хотелось, а играть в карты, так с души воротило. Все равно что рвануть с похорон на танцульки…
Однако время близилось к девяти, надо было спешить. Тщательно умывшись, я оделся и вышел из дома. В свете уличного фонаря с прохудившегося неба сыпала мелкая морось. Стекла очков, я ношу их с детства, покрылись капельками влаги. Стоя под козырьком подъезда, я протер их платком и надвинул козырек кепки на лоб. В кармане лежала пятисотенная. На всякий случай, всегда лучше быть при деньгах, хотя какие это нынче деньги. Провожу ее, — прикидывал я, ускоряя шаг, — и за работу, обещал же Аньке взглянуть на гороскоп России. А продавщицу как зовут?.. Ну да, Клава! Не забыть бы, а то неудобно получится!
Вернусь домой и сразу за компьютер, интересно, что так подругу в судьбе любимого отечества взволновало. Сам я хорарной астрологией не увлекаюсь, а карты страны вообще никогда не составлял, даже из любопытства. Аня — совсем другое дело, это ее хлеб. Она — человек эмоциональный, ей из мухи сделать слона пару пустяков. Познакомились мы совершенно случайно на каком-то семинаре, который обоим был, как рыбе зонтик. Разговорились, выпили кофейку и с тех пор работаем в связке. В нашем деле встречаются случаи, когда собственное мнение непременно следует перепроверить. Взять хотя бы составление гороскопа близких тебе людей! Тут потерять объективность суждений легче легкого, не говоря уже о вопросах жизни и смерти, где ответственность астролога зашкаливает. Опять же у каждого из нас имеются предпочтения, нечто вроде специализации, и то, что ему не по профилю, он с готовностью передает работающему в паре коллеге. А специалист Анька классный, мне с ней повезло.