– На маникюршу мою. Понравилась, что ли?
Это первый раз, когда Лена даёт понять, что заметила мои поползновения в сторону другой женщины. Впрочем и заметила она только потому, что я по неосторожности проявил их на её глазах.
– Нет. Просто она странная какая-то.
Плотнее прижимаю жену к себе, сосредотачивая внимание на ней, хотя так и хочется понять, что происходит у Тони с Борисом Анатольевичем.
– Почему странная? – удивлённо уточняет Лена.
– Как будто не от мира сего.
– А! Так это потому, что у неё проблемы какие-то.
Она обнимает меня за шею, целует, откровенно, с языком. В такие моменты особенно остро понимаю, что жена намеренно пользуется ситуацией. Чувствует, что я прогибаюсь, чтобы не отхватить чего-нибудь дерьмового, и берёт с лихвой всё.
– Какие проблемы? – уточняю, разрывая поцелуй.
– Ты серьёзно? Думаешь, я спрашивала?
Лена запрокидывает голову и смеётся. Совершенно искренне и весело. И я тоже растягиваю губы в фальшивой улыбке.
В этом вся она, всё же я неплохо изучил Лену, если сразу понял, что все эти дружеские чувства Тони ей на хер не сдались. Вопрос только в том, почему она не рассказала мне о сути бесед со своей маникюршей. Или я чего-то не знаю о собственной жене?
– Кажется, папик на неё подсел, – говорит Лена, отсмеявшись. Слова сопровождает тяжёлым вздохом, впрочем, в нём нет ни капли искренности.
– Ты о чём?
– Ну вон как прилип. Точно трахнуть хочет.
Эти слова посылают по телу такой бешеный импульс, что я инстинктивно сжимаю руки на талии жены, что она интерпретирует по-своему.
– Хочешь, уйдём наверх? – шепчет жарко и льнёт ко мне всем телом.
– Нет. Неудобно.
Идти сейчас куда-то, чтобы трахнуть Лену нет никакого желания. Да и терять Тоню из поля зрения не хочется.
– Да ладно тебе, Горский. Когда это тебя волновало?
Её руки заползают под пиджак, едва не вытягивают рубашку из-за пояса брюк.
– Помнишь, как мы из постели почти не вылезали в медовый месяц? – продолжает Лена, оставив рубашку в покое. Не раздела прилюдно и на том спасибо.
– Помню. Но давай не сейчас, идёт?
Коротко поцеловав жену, веду её за руку обратно к столу, где она садится не рядом со мной, а мне на колени, всем своим поведением показывая, что к чему.
– Ладно, друзья мои, мы с Антониной в бильярд пойдём поиграем, – говорит Ларин, поднимаясь с дивана. Эти нотки, что сквозят в его голосе, слишком хорошо мне знакомы. Даже если Тоня не хочет идти играть в бильярд, ей придётся это сделать.
Она вскидывает на него удивлённые глаза, но послушно поднимается и направляется к обитому зелёным сукном столу, откуда ретируются остальные гости, чтобы не мешать.
– Горский, знаешь что я тут подумала? – задумчиво говорит Лена, глядя в ту же сторону, куда и я. На то, как е отец «учит» Тоню играть в бильярд, встав позади и прижимая к краю стола всем телом.
– Что?
– А давай ребёнка заведём.
– Что?!
Это предложение настолько шокирует, что я не сдерживаю громкого возгласа. На что Лена снова начинает хохотать.
Сама же она не так давно размышляла о том, что ей ближе всего стиль жизни чайлдфри. И что будь у нас ребёнок, она бы не смогла путешествовать так часто, как ей того хочется.
– Горский, ты меня доведёшь, – качает она головой, наконец вставая с моих коленей. – Ладно, переваривай, я пойду налью себе выпить.
И уходит, оставляя меня в недоумении.
Интересно, что это было? Попытка сказать мне «к ноге?». Намёк, что теперь нас ждёт унылая, семейная жизнь? Как бы то ни было, я не собирался отступать от задуманного, особенно сейчас, когда при взгляде на Ларина и Тоню внутри начали просыпаться искры ленивой злости.
Вечер заканчивается без происшествий. Ларин вызывается добросить до дома Тоню, Лена преувеличенно наигранно зевает, делая вид, что устала и мечтает о моменте, когда гости покинут наш дом. После того, как все разъезжаются и прислуга быстро прибирает со стола, жена недвусмысленно даёт мне понять, что ждёт продолжения вечера в спальне, и сегодня мне придётся отрабатывать повинность.
Пока Лена в душе, я пью виски, глядя с балкона на подсвеченный фонарями сад. Размышляю о том, что же всё-таки кажется мне чертовски неправильным. Моя неуместная ревность? Возможно, я принял за неё уродливое собственническое чувство, когда решил, что касаться Тони и желать её могу только я.
Недвусмысленное отношение ко всему со стороны Лены? Вероятнее всего именно это меня и глодало. Значит, просто нужно было впредь быть осторожнее. Ну а интерес Ларина был весьма объясним – тесть частенько волочился за хорошенькими подругами дочери, только его потребность уложить их в постель сексом и заканчивалась.