Все еще пребывая в состоянии полного ступора, он ничего не понимающим взглядом уставился на ее спутанные после сна волосы, пухлые розовые губы; на низкое декольте светло-зеленой шелковой ночной сорочки, откуда выглядывала аппетитная грудь с соблазнительной ложбинкой между двумя упругими полушариями. Очевидно он чересчур выразительно изучал эту часть ее тела, потому что Грейнджер, уловив направление его взгляда, ойкнула и густо залилась краской. Потом схватила край одеяла и быстро прикрылась, лишив его столь живописного зрелища. Драко еще раз посмотрел в ее растерянные карие глаза и тут до него дошло: ведь это не кто иной, как Грейнджер. Грейнджер, мать ее! Что, во имя отсохшей руки Мерлина, делала она в его постели? Да еще и с таким видом, словно отменно выспалась? Мысли расползались, как котята из корзинки. Малфой сел в кровати и яростно выпалил:
— Какого хрена ты…
Гермиона резко выбросила вперед руку и плотно зажала ему рот, не давая возможности продолжить свою тираду. Одеяло при этом движении сползло и перед глазами Драко снова открылся прекрасный вид на некоторые особенности ее телосложения. Губы против воли стали расползаться в ухмылке, и Грейнджер, осознав причину его веселья, тут же стянула свободной рукой края выреза, чтобы поднять его чуть ли не к подбородку.
— Следи за языком, — холодно, но в то же время спокойно, проговорила она. — Здесь дети.
Отняла ладонь от его лица и, внимательно посмотрев на нее, вдруг брезгливо вытерла о шелк простыней, как если б она оказалась испачканной. Словно стирая ее прикосновение, Драко тоже нервно провел рукой по губам:
— Не смей прикасаться ко мне, грязнокровка! — напрочь игнорируя ее предупреждение, воскликнул он в очередной раз выходя из себя.
У Гермионы рот открылся от такого откровенного хамства. Глаза ее сузились и она прошипела, точно рассерженная кошка:
— Почему-то моя грязная кровь не останавливала тебя сегодня утром, когда ты так увлеченно меня лапал!
Вспомнив об этом, Драко бросило в жар, и опять он задался вопросом, что же все-таки случилось, и как они оба оказались в таком недопустимом положении. Так и не придя ни к какой мысли по этому поводу, он вдруг снова рассвирепел:
— Пошла вон с моей кровати, Грейнджер! — яростно взревел он и столкнул ее с постели.
Когда она упала, испуганный вскрик ненавистной грязнокровки оказался для его ушей сладчайшей музыкой.
***
Гермиона мягко шлепнулась на пол и тут же ахнула. Не от боли, нет, а от того, насколько холодно оказалось очутиться без одеяла в одной сорочке. Одеяние, стоившее, по всей видимости, очень и очень недешево, едва доходило до середины бедра, а узенькие бретельки, способные только поддерживать тончайший шелк, предназначались явно не для сохранения тепла. К тому же сорочка еще и задралась самым непристойным образом, что вовсе не способствовало к тому, чтобы согреться.
Услышав ее сокрушенный вздох, Драко свесился с кровати, чтобы посмотреть, не сломала ли она себе чего после падения и, увидев ее практически в голом виде, присвистнул:
— Вот это да! Грейнджер, ты…
На большее его не хватило, а Гермиона, увидев его пристальный взгляд почувствовала, как жарко вдруг стало в животе, и заалела пуще прежнего.
Она затравленно огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикрыться. Как назло ничего подходящего для этой цели она не увидела. Тогда она подумала о своей палочке. И да, кстати, где ж ее палочка? Но тут взгляд упал на прикроватную тумбочку, и она мысленно вознесла хвалу всем богам, каких только знала: нужная ей вещица оказалась на месте. Памятуя о вопиюще короткой длине сорочки, Гермиона кое-как поднялась и, изловчившись, крепко зажала палочку в руке. Слишком поздно Малфой понял, что именно она собиралась сделать, потому что буквально через мгновение ночная рубашка удлинилась до лодыжек. Мало того, девушка еще и в шаль закуталась.
— Правильно, Грейнджер, прикройся, — не удержался от язвительного тона Драко. — Избавь меня от сомнительного удовольствия лицезреть твое грязнокровное тело больше, чем это необходимо.
“Что-то я не заметила, чтобы ты очень уж страдал, пока пялился на меня”, — чуть не вырвалось у Гермионы, но она сдержалась, и, серьезно посмотрев ему в лицо, совершенно спокойно ответила:
— Нам нужно выяснить, что происходит, и как это все, — тут она указала на голого по пояс Драко, — с нами случилось.
Малфой нахмурился. В ее глазах он отчетливо прочел некий укор, словно она обвиняла его в том, что все произошедшее дело его рук.
— Нечего так на меня смотреть, Грейнджер. И уж тем более, не стоит считать, что именно я причина того, что с нами приключилось. Последнее, что я помню, так это то, что котел Лонгботтома взорвался, и все потеряли сознание, надышавшись розового дыма. Последним, кого я видел перед тем как вырубиться, была ты. Поэтому… — он не договорил и только развел руки, твердо убежденный в том, что если уж кто и виноват в этой ситуации, то исключительно она.
Гермиона обиженно поджала губы и только собралась высказать ему все, что она думает по поводу неких наглых, самоуверенных слизеринцев, как вдруг ее осенило. Она застыла на месте и, глядя куда-то в пространство, тихо выдохнула:
— Постой… Зелье Невилла… — тут она задумчиво прикусила ноготь и после короткой паузы покачала головой. — Мы не должны были… Это, конечно, не объясняет, но… Я тоже помню именно это. Зелье Невилла взорвалось. Так же, как и у Симуса. Возможно, именно поэтому взрыв получился такой сильный. Мы оказались ближе всех, но, вовремя скрыв лица, не отключились сразу же, в отличие от остальных…
Рассуждая вслух, Гермиона сама не заметила, как автоматически ходит взад и вперед возле кровати, как возле классной доски. Она воодушевленно размахивала руками и, погруженная в размышления, до того увлеклась, что не заметила, как удивленно наблюдает за ней Драко.
— … и когда мы перестали прикрывать рот, тоже надышались этих испарений. Потому и потеряли сознание…
Она перестала мерить шагами комнату и растерянно взглянула на Малфоя.
— Последней жертвой дыма была я. Когда я падала, меня подхватил профессор Снейп, — Гермиона вспомнила, как бережно он ее поддерживал, и почему-то порозовела.
А Драко, видя ее смущение, только фыркнул и усмехнулся. Но та, хоть и покраснела еще больше, стойко продолжила:
— Я рассказала ему, что именно пошло не так.
Она остановилась и выжидающе уставилась на Драко.
— И? — протянул тот все еще ухмыляясь.
Гермиона покачала головой.
— Асфодель, — просто сказала она, будто это все объясняло. Но когда на лице собеседника не отразилось никакого понимания, продолжила:
— Невилл добавил в зелье вместо паслена толченый корень асфодели. Должно быть, он взял не тот флакон. Я заметила это, когда мы с тобой спорили, но было уже слишком поздно…
Она остановилась, чтобы убедиться, что Драко ее слушает, и с удивлением обнаружила, что он внимательно следит за ходом ее рассуждений.
— Зелье сна без сновидений, которое мы готовили, предполагает использование настойки полыни. Но если к этому рецепту добавить корень асфодели, то, вместо обычного снотворного, получится зелье живой смерти.
Гермиона увидела в глазах Малфоя неподдельный интерес и уверенно закончила:
— Если б Невилл приготовил свое зелье правильно, все мы просто глубоко заснули. Но…
— Лонгботтом правильно еще ни одного зелья не сварил, — хмыкнул Драко, и Гермиона сердито сдвинула брови.
— Все бы у него получалось как надо, если б профессор Снейп, ты, и твои прихвостни не дышали ему в затылок, — осуждающе глядя на его, отрезала она. Тот закатил глаза, но верный себе, ехидно поинтересовался:
— И все же, что именно натворил этот дурень?
Гермиона стиснула зубы и, борясь с желанием отвесить ему хорошую затрещину, постаралась ответить как можно спокойнее:
— Из того, что я узнала — Невилл изменил количество и порядок ингредиентов. Сперва он положил настойку полыни, затем сунул в котел волос единорога, а потом уже добавил измельченный корень асфодели. Единственное, на что, или, вернее, на кого я рассчитываю, так это на профессора Снейпа. Я пыталась сказать ему, когда я… когда он…