Гермиона на миг представила себе эту жуткую картину и вздрогнула. Но тут же отбросила сомнения и решительно вошла в спальню. Стараясь не смотреть в сторону огромной кровати, быстро пересекла комнату и вошла в смежное с ней помещение, скрывающееся за неприметной дверью. То, что оказалась в собственном будуаре, она поняла сразу: ковры, драпировки, обои и отделка, все было выполнено в одной цветовой гамме — красном и золотом. В таких привычных и дорогих ей цветах Гриффиндора, что у нее даже сердце сжалось. Да и мебель, вне всякого сомнения, могла принадлежать только ей и никому другому: массивные дубовые полки, заставленные книгами; большой письменный стол, весь усеянный обрывками пергамента, перьями и чернильницами; и даже (совсем уж немыслимое дело!) маггловское радио. Второй столик, туалетный, виднелся возле еще одной двери, напротив той, куда она только что вошла. Вот к этой-то дверце и направилась Гермиона, напрочь игнорируя желание перелистать стоящие огромными стопками книги.
Она полагала, что за ней скрывается совятня, но, распахнув ее, поняла, насколько жестоко ошиблась — комната, куда она только что вошла, представляла собой гардеробную, битком набитую платьями, мантиями, маггловской одеждой, обувью и другими аксессуарами. Для любой девушки помещение подобного рода было бы пределом мечтаний, но для Гермионы, не придающей своему облачению ровно никакого значения (за исключением практичности, разве что), подобное открытие оказалось ошеломляющим. Ей на секунду показалось, что она попала в магазин, и, как ни удивительно, принадлежал он исключительно ей.
— О, Мерлин, что же мне делать со всеми этими вещами, — разочарованно вздохнув, произнесла она вслух и тут же получила ответ, который менее всего ожидала услышать:
— Конечно, носить их, моя милая!
Гермиона чуть из себя не выскочила от испуга. Она резко обернулась с палочкой наизготовку и заготовленным заклинанием на устах. Но вокруг никого не было. Собранная, как сжатая пружина, готовая распрямиться в любой момент, она быстро обежала глазами комнату и громко спросила:
— Кто это говорит? И где ты?
— Да вот же я! — произнес тот же незнакомый голос слева от нее. — Подойдите сюда, дорогая!
Все так же крепко сжимая палочку в руке, Гермиона сделала несколько осторожных шагов.
— Видите? Прямо перед вами! — уверял невидимый некто, и отважная гриффиндорка, с громким “Экспеллиармус!” направила палочку в тот угол, откуда раздавался этот непонятный голос.
— Не думаю, что это сможет помочь, — немного обиженно протянул невидимка. — И вообще, с чего это вам вдруг пришла в голову мысль обезоружить меня?
Рот Гермионы распахнулся от изумления и она опустила палочку, потому что голос шел всего лишь из большого, богато изукрашенного зеркала, что висело на левой стороне комнаты.
— Зачарованное зеркало! — воскликнула она и подошла к нему поближе. — Так-так-так… И, как, интересно, оно ко мне попало?
— Разве вы не помните? Я — подарок, дорогая. От блистательной мисс Лаванды Браун, — вкрадчиво ответило стекло, и Гермиона почему-то почувствовала себя неуютно. Она поежилась, но сделала еще один шаг вперед.
— И какая мне польза от такого приобретения? — поинтересовалась она, придирчиво рассматривая отражающую поверхность, словно пытаясь отыскать в ней отблеск того, кто мог бы произносить эти разумные слова.
Зеркало издало звук очень напоминающий обиженное фырканье:
— Наверное, для того, чтобы убедиться, как прекрасно вы выглядите. Потому что оба мы слишком хорошо знаем, сколько усилий нужно для этого приложить.
Теперь настала очередь Гермионы обижаться:
— Не уверена, что у меня есть время на подобные глупости! — отрезала она, на что зеркало только рассмеялось, а девушка поморщилась — до того неприятным показался ей звук стеклянного смеха.
— Дорогая моя, ведь вы же — Малфой! А Малфои всегда выглядят безупречно!
Гермиона недоверчиво хмыкнула и скрестила на груди руки.
— Я здесь долго не задержусь, — задумчиво сказала она. — И как только найду выход из этой передряги, сразу уберусь отсюда.
— Что? — взвизгнуло зеркало так звонко, что Грейнджер заткнула уши. — Брак Малфоев дал трещину?! Райской жизни пришел конец? Погодите-погодите, не так громко, пока девочки нас не услышали…
Удивленно наблюдая за возбужденно бормочущим зеркалом, Гермиона нахмурилась. В ее памяти сразу почему-то всплыли те глупые девчонки из Хогвартса, которых сплетни интересовали гораздо больше, чем учеба. А еще ей показалось, что ее второе “я” всей душой ненавидело это болтливое приобретение, почему оно и висело в таком дальнем углу. Но тут до ее сознания дошел смысл сказанного, и она насторожилась:
— Постой, что значит “пока девочки нас не услышали”?
— Ну, знаете, другие зеркала, — беззаботно отозвалась сияющая поверхность. — Ведь вы же не думаете, что я застряну здесь на целый день?
Судя по тому, каким тоном это было сказано, зеркало любило Гермиону ровно настолько, насколько его любила Гермиона.
— Но где же тогда… — движимая любопытством, начала она, как тут же получила резкую отповедь:
— Секрет фирмы, дорогуша. А теперь примемся за дело — мне и вправду уже пора. Так куда вы сегодня направляетесь? В Косой переулок? С детьми? О, да, вы, разумеется, станете настаивать на этих ужасных маглловских штанах, джинсах, кажется? В таком случае, откройте нижний ящик комода, что стоит позади вас. Те, что лежат сверху, вполне подойдут для прогулки. Что же касается верха, то здесь идеально подойдет блузка цвета молодой листвы — она висит в самом конце стойки, милая, — и темно-зеленый жакет, который вы легко сможете превратить во вполне респектабельную мантию, как только окажетесь на Косой аллее.
Гермиона глазом не успела моргнуть, до того быстро зеркало подобрало ей гардероб на сегодняшний выход, и запоздало пробормотала:
— Я и сама в состоянии выбрать одежду… — но все ее попытки сопротивления оказались напрасными — совершенно ее не слушая, неожиданный помощник продолжил:
— Что до обуви, то тут еще проще: поскольку вы беременны, то лучше всего взять черные балетки. Они, к тому же, очень неплохо будут сочетаться со всем остальным. Или, может, вам больше по душе серебристые сандалии?..
Зеркало затихло, а Гермиона в очередной раз почувствовала себя не в своей тарелке, разговаривая с собственным отражением. Не доверяй вещам, которые умеют думать; кто знает, что у них на уме? Как же прав был мистер Уизли, предупреждая их насчет подобных магических творений!
— Чего же вы ждете? — снова подало голос зеркало. — Одевайтесь!
Его нетерпеливый тон возымел на строптивую хозяйку совсем противоположное действие — вместо того, чтобы ускорить процесс облачения, Гермиона стала растягивать его сколько могла. Она хмыкнула, когда услышала доносящиеся до нее тяжелые вздохи, и подумала о том, с каким удовольствием станет каждое утро бесить это нудное зеркало.
Когда же, полностью готовая, она подошла, чтобы посмотреть на себя, то была приятно удивлена, потому что выглядела, как ей и обещали, превосходно. Наряд подчеркивал фигуру, а зеленый оттенял цвет глаз. Звук, что издала зеркальная гладь, можно было принять за одобрительное хмыканье, а вслед за этим самодовольно прозвучало:
— Вы спрашивали, какая от меня польза… А теперь и сами можете убедиться, что моя работа заключается в том, чтобы сделать из вас блестящую леди.
Гермиона закатила глаза и взлохматила и без того растрепанные волосы. Потом сосредоточилась и, наведя на макушку палочку, собрала их в аккуратный пучок. Зеркало недовольно засопело и презрительно заключило:
— Для прогулки подойдет.
— И тебе хорошего дня, — насмешливо отозвалась Гермиона и, не произнеся больше ни слова, вышла из гардеробной. Она не проронила ни звука, даже когда до ее слуха донеслось колкое бормотание: “неблагодарная, невоспитанная особа с вороньим гнездом на голове…” Что ж, все это она уже слышала, и неоднократно, потому ничего нового для нее зеркало не открыло. Это во-первых; а, во-вторых, разве стоит обращать внимание на выходки магического артефакта, который ничем не сможет тебе навредить? Чтобы не рассмеяться вслух, ей даже пришлось прикрыть рот рукой. Если уж кому оно и понравится, так это Малфою, — решила она и, все еще хихикая, принялась писать друзьям письма.