Постепенно к ним присоединились остальные, голоса зазвучали громче, увереннее, пронеслись волной по залу.
Мы четверо промолчали. Я повертела головой в поисках Брендетты, но поблизости её не обнаружилось, а осмотреться дальше столпившегося вокруг нас кружка возможности не представлялось.
Минуту-другую Стефанио слушал бодрые выкрики подданных, затем повернулся и под новый, немного визгливый залп фанфар удалился. Астра следовала за женихом послушной собачкой на поводке, однако я успела заметить, как натянутая улыбка сползла с её лица, едва она отвернулась от придворных. Как только фанфары стихли, а монарх с невестой исчезли с глаз, люди задвигались, рассредоточиваясь по залу, громкие пожелания сменились удивлёнными обсуждениями, непониманием происходящего. Объявили танцы, освободили часть зала для желающих отвлечься от пустопорожних разговоров. Заиграли музыканты, по второй половине помещения вновь засновали слуги с подносами. Мы отошли в сторону, хотя и не слишком далеко: на нашем пути тут же возник какой-то мужчина средних лет, одетый с чрезмерной пышностью, и принялся расспрашивать Эветьена, знал ли тот о готовящемся сюрпризе и как теперь, по мнению фрайна Шевери, должно реагировать на этакий финт ушами. Эветьен с совершенно серьёзным лицом начал втолковывать собеседнику, что на всё воля Четырёх и не стоит возражать решению императора, особенно когда до рокового рубежа осталось всего ничего. Тем паче если речь идёт не просто об очередной избранной, одной из безликой четвёрки, а о той, что предназначена сыну первопрестольного древа самими Благодатными. Попутно Эветьен ссылался на некий отрывок из священной книги, из коего ясно следовало, что боги могут даровать своему наместнику на земле истинную суженую и что скорое благополучное рождение у пары дитя подтвердит истинность избранницы и плевать, нашли ли эту счастливицу посредством жребия или как-то иначе. А если глубокоуважаемый собеседник не склонен опираться безоговорочно на Слово Четырёх, то в помощь ему поправка в законе, согласно которой в случае неудачи с двумя кряду супругами франский монарх имеет полное право жениться на любой мало-мальски подходящей фрайнэ, лишь бы была способна укоренить его семя.
По-моему, почтенный фрайн об этой поправке услышал впервые в жизни. Эветьен оставил его размышлять о трудностях франского законодательства, однако покой надолго не затянулся. Не прошло и минуты, как на смену предыдущему фрайну явился другой.
А там и третий, причём уже с супругой.
Поначалу я стойко держалась рядом с женихом, терпеливо выслушивала весь диалог и старалась не замечать косых взглядом со стороны собеседников Эветьена. Наконец Эветьен шепнул мне, чтобы я побыла пока в компании Тисона и Дианы, он подойдёт к нам, как только освободиться, и мы попробуем поискать жезл. И, разумеется, чтобы я не отходила далеко от родственников и не пыталась заниматься самодеятельностью.
Оставшись втроём, мы прогулялись до столов с закусками. Диана попробовала немного того, немного другого, руководствуясь девизом, что надо всенепременно выяснить, так ли хорошо кормят во дворце, как бают. Мне кусок в горло не лез, пить что-то крепче воды не хотелось. Тисон держался рядом с нами, бдительно поглядывая по сторонам. Люди вокруг обсуждали исключительно главную тему вечера, на мятежную островитянку косились иногда, но в целом умеренно, без жадного любопытства первых дней. Некоторые скользили по мне глазами и не узнавали, то ли не запомнили с прошлого моего пребывания здесь, то ли без рыцаря при параде и тройки избранных я была всего лишь юной фрайнэ, ничем не выделяющейся среди прочих.
– Асфоделия?
Я обернулась на голос, улыбнулась с искренней радостью.
– Жизель! – я отступила от стола, шагнула навстречу бывшей соседке по комнате. Тисон смерил девушку подозрительным взором. – Привет, как дела?
– Дела? Хорошо, – Жизель огляделась и понизила голос: – А у тебя всё в порядке? Суженый не… не обижает?
– Нет-нет, у нас с Эветьеном всё замечательно… почти.
– И с рыцарем? – девушка неожиданно лукаво посмотрела на Тисона за моей спиной.
– Тут уже сложнее, – призналась я со вздохом. – Теперь, когда заветное имя названо, ты вернёшься домой?
– Да, – кивнула Жизель. Опять огляделась, подалась ко мне и зашептала едва слышно: – Вернусь в Нардию и испрошу у батюшки разрешения поехать в Вайленсию.
– Одна?
– С Чарити.
– И тебе разрешат?
– Отчего нет? – Жизель с независимым видом передёрнула плечами. – Скажу, что подруга погостить пригласила, это не возбраняется. Подумаешь, ехать в другое королевство! Я дочь посла, я почти всю жизнь провела где угодно, но только не в стране, на земле которой родилась. Если проживу в Вайленсии год, то мы с Чарити сможем обвенчаться в любом из вайленских храмов и наш союз будет таким же законным, как всякий другой.
Правда, вряд ли он будет считаться таковым на территории менее свободных государств, но если не навещать родственников чересчур часто и не светить лишний раз жену…
Я покосилась на Тисона и тоже подалась к собеседнице.
– А если бы речь шла о… тройственном союзе?
Несколько секунд Жизель смотрела на меня непонимающе, затем неопределённо покачала головой.
– Чарити подданная вайленской короны, да и при иных обстоятельствах год ждать было бы необязательно. В вашем случае кому-то из вас должно не только перебраться в Вайленсию на год для получения документов, но стать подданным короны и остаться там навсегда.
То есть просто сбежать из столицы, пересечь тайком границу и отсидеться годик в вайленской глубинке не выйдет.
Жаль.
На половине зала, отведённой под танцы, внезапно возникло оживление, музыка стихла. Люди вокруг зашептались активнее, переглядываясь и вытягивая шеи.
– Что ещё такое? – не поняла я.
– Похоже, император спустился для танца со своей суженой, – пояснила Жизель.
По примеру окружающих я тоже попыталась рассмотреть, что происходит на танцполе, даже на цыпочки привстала, и потому четвёрку мужчин, облачённых в форменные хламиды рассветников, заметила, лишь когда они приблизились к нам. Троих из них узнала сразу – назначенные рыцари избранных дев, Тайнес, Перри и Морелл, – а вот четвёртого видела впервые. За бравым рыцарским отрядом мельтешила девичья фигурка в чёрном платье. Обрамлённое светлыми кудряшками юное личико показалось на секунду из-за спины Морелла, и я узнала и её.
Кили.
Девушка замерла прежде, чем рыцари дошли до Тисона, лицо её исказилось болезненной гримасой, и она истошно закричала, вытянув руку в мою сторону:
– Колдунья! Нечестивая колдунья! Благородные фрайны, колдунья хочет убить суженую императора!
Глава 31
Сказать, что я удивилась, значит, не сказать ничего.
Я растерялась.
Опешила.
Остолбенела.
Внутри разлился привычный тревожный холодок, крик Кили звенел в ушах, соперничая с оглушительным стуком сердца.
Те, кто стоял ближе к нам, завертели головами, то ошалело глядя на служанку, то выискивая глазами потенциальную угрозу. Те же, кто сориентировался быстрее, догадливо попятились, образовывая вокруг меня и Жизель кольцо свободного пространства. Младшие рыцари заозирались, не понимая, откуда вдруг на императорском банкете взялась колдунья, старшие уставились на нас обеих тяжёлым подозрительным взором.
– Колдунья! Нечестивая колдунья цвета яда! – визжала Кили, потрясая для верности указующим перстом.
Внезапно грянула музыка, поглощая истошные вопли.
– Колдунья! Она в золотом и что-то держит в руке!
Я зачем-то опустила глаза на лиф собственного платья и запоздало сообразила, что оно красное.
Жизель в зелёном.
А в золотом…
Элиас среагировал первым, метнувшись к Диане, притулившейся где-то сбоку от меня, схватил её за руку, вынуждая поднять выше и разжать пальцы. Тисон бросился к сестре, а Кили, наконец перестав вопить, вихрем налетела на меня, оттолкнула в сторону, ближе к нечаянным зрителям.