До родового поместья Тиаго добрались мы пешком, благо что корабль приземлился на открытой площадке недалеко от дома Асфоделии. Двухэтажный белостенный дом окружала невысокая каменная ограда, скрывающая просторный двор, обрамлённый полукольцом деревьев. Внутрь мы прошли беспрепятственно и уже перед самым крыльцом наткнулись на слугу, молодого мужчину, одетого просто, без цветов своих хозяев, как принято у состоятельных фрайнов на континенте. Он шагнул нам навстречу, поклонился коротко, чуть небрежно, по каким-то лишь островитянам ведомым признакам определив, что нежданные гости прибыли с большой земли. Присмотрелся настороженно сначала к братьям Шевери, затем ко мне, идущей рядом с Тисоном за руку, и застыл, глядя недоверчиво, удивлённо.
Узнал.
Не меня, Алёну, но Асфоделию.
Эветьен проследил за взглядом слуги, выступил вперёд и сухо изъявил желание немедля увидеть фрайна и фрайнэ Тиаго. Более добавлять ничего не пришлось, слуга исчез так, будто его тут вовсе не было. Спустя минуту-другую дверь парадного входа распахнулась и на пороге появилась женщина, немолодая, светловолосая. Подхватив юбку строгого тёмно-синего платья, она сошла по ступенькам крыльца, сделала шаг к нам и тоже замерла. В светлых глазах, столь же загадочного переменчивого оттенка, что и глаза Асфоделии, отразились всепоглощающее изумление, щепотка недоверия, тайная надежда, оглушающее осознание, капля боли и бесконечное разочарование.
Поняла.
По моему ли настороженному взгляду– родная дочь, любимая и любящая, будучи в своём уме и собственной твёрдой памяти, так на мать смотреть точно не станет.
По одежде – вряд ли на Сонне девушки часто носили короткие кожаные куртки с меховым воротником и штаны. В Вайленсии, как выяснилось, женщины преспокойно надевали брюки, не постоянно, но когда штаны были уместны и нужны, и потому я тут же заказала себе парочку на первое время и ещё блузки к ним вместо кофточек и футболок. Не любимые джинсы, однако уже на шаг ближе к привычной удобной одежде.
По поведению – при виде матери Асфоделии я инстинктивно отступила за спину Тисона, и тот ободряюще сжал мои пальцы. Умом я понимала, что таким невольным образом только подчёркиваю разницу между собой и настоящей Асфоделией, но и поделать ничего не могла.
Эта женщина мне чужая.
Как и я ей.
– Фрайнэ Розамунда Тиаго? – официальным тоном осведомился Эветьен и склонил голову, приветствуя. – Позвольте представиться, фрайн Эветьен Шевери, эмиссар Его императорского величества Стефанио Второго при королевском дворе Вайленсии. Моя супруга, фрайнэ Алия Шевери, и мой брат, фрайн Тисон Шевери.
Да, теперь и я по бумагам Алия. Эветьен спросил, хочу ли я остаться Асфоделией или же выправлять документы на новое имя, и мы сошлись на производном от моего настоящего имени. Записать меня как Алёну возможным не представлялось, по крайней мере, не в этой части континента, так что я смирилась. И утешилась попытками мужчин научиться произносить моё имя правильно.
– Алия? – растерянно повторила Розамунда, продолжая пристально рассматривать ту, кто когда-то была её дочерью.
– Фрайнэ Тиаго, вы прекрасно знаете, что ваша дочь давно покинула своё тело и не имела намерений возвращаться, – понизил голос Эветьен.
Плечи Розамунды поникли, взор исполнился неизбывной печали. Жестом мама Асфоделии пригласила нас в дом, провела в небольшую светлую гостиную с высокими, в пол, окнами и дождалась, пока по её просьбе гостям подадут чай. Устроившись на диване между мужчинами, я взяла маленькую фарфоровую чашку, осторожно пригубила горячий напиток, отмечая, как фрайнэ Тиаго поглядывает на меня украдкой.
Искала какое-либо сходство, помимо физического?
Возможно.
Или пыталась разобраться, что за пришелица затесалась в тело её дочери.
Через несколько минут затянувшейся паузы, вымученной, неловкой, пришёл фрайн Юстин Тиаго, запыхавшийся и встревоженный. Эветьен поздоровался с отцом Асфоделии, заново представил нас всех и изложил краткую, максимально упрощённую версию произошедшего с момента моего появления в этом мире. Минимум личного, минимум связей с императорскими тайнами, минимум обо мне как об Алёне и моём мире. Мы с Тисоном молчали, я ловила на себе осторожные взгляды уже обоих родителей. Эветьена они выслушали молча, не перебивая, даже не задавая уточняющих вопросов. И когда он закончил, заговорили не сразу.
– Ты… она всегда была особенной, – наконец произнёс Юстин тихо. – Сильный, яркий дар, проявившийся ещё в ранние годы детства. Ближайшее и единственное на Сонне отделение Заката расположено в окрестностях Кефаны…
– Столица Сонны, – пояснил Эветьен для меня.
Я кивнула и вновь отметила печальный взгляд Розамунды, давящий тяжёлым, болезненным разочарованием, словно то, как я смотрела на своего мужа, лишь напоминало ей, что я никак, никоим образом не могу быть Асфоделией.
– Какому честному аргейцу придёт в голову добровольно отвести своё дитя в одну из этих новых обителей Заката? – продолжил фрайн Тиаго. В отличие от супруги, он избегал смотреть на меня слишком долго и часто. – Неважно, мальчика ли, девочку… всё едино для каждого, что отдать этим проклятым чернокнижникам сына, обрекая свою плоть и кровь на иссушающее существование в вечной тени, что дозволить дотронуться до дочери, допуская это варварское купирование… В новых обителях почти и нет никого, только двое-трое закатников с континента, и адептов они редко когда набирают.
– Асфоделия сама развивала свой дар? – спросил Эветьен.
– Она не боялась… до поры до времени. Училась, жаждала новых знаний, встречалась с другими одарёнными. Словно цветок тянулась к солнцу и теплу, сильная, гордая, смелая, первая среди сестёр, не слушающая никого, кто велел ей поступать иначе. Четыре года ходила к одной женщине… она была колдуньей, не с Сонны родом и не с континента… поговаривали, что из Лимии… или дальше. Ведала многое и делилась знаниями с теми, кто их желал и кого она считала достойным. У неё дочь и язык выучила…
– Элейский?
– Да.
– Сколь полагаю, знания о не самых распространённых ритуалах и практиках тоже пришли от этой женщины?
– Не знаю… вероятно. Мы поддерживали Асфоделию, если она желала учиться, то отчего нет? Мы не прекословили, но в дела её без нужды не лезли. Знали лишь то, что она сама рассказывала.
– Что стало с этой женщиной?
– Душа её ушла к её богам… уж два года как.
– Когда Асфоделии было семнадцать, вы привезли ей жезл, – решилась заговорить я.
Чета Тиаго вздрогнула при звуке моего голоса, глянула на меня неожиданно цепко и отвернулась.
– Из-за моря, из Финийских земель. Хотел сделать дочери подарок, сюрприз. Не могу сказать, что сам я хорошо разбираюсь в артефактах и прочих подручных средствах одарённых… но торговец артефактами всячески нахваливал товар, уверял, что редкость, диво дивное, особенно для наших краёв… И Асфоделия так радовалась, увидев жезл… Если бы я знал… – Юстин покачал темноволосой головой, сетуя на себя самого, на принятое решение, что, быть может, изменило их будущее. – Вести о результатах выбора жребием дошли до нас скоро, много раньше, чем прибыли эмиссары. Наверное, Асфоделия впервые в жизни испугалась… все мы были напуганы.
– Фрайнэ Асфоделия рассказала вам о своей задумке? – уточнил Тисон.
– Буквально в последний момент, без подробностей. Говорила, что всё будет хорошо, что любит нас и найдёт способ передать весточку. Чтобы мы не тревожились, не пытались возражать эмиссарам и не вмешивались, что бы ни случилось. Если бы она только поведала о большем… я бы не допустил. Не позволил ей…
– Едва ли вы сумели бы её остановить, – заметил Эветьен. – Вам известно, с кем она собиралась совершить обмен?
– Нет, фрайн Шевери.
– Остались её записи, книги?
– Она всё сожгла перед приземлением стрелы.
А если что и не сожгла, то спрятала и вряд ли там, где смогли бы найти даже любимые мама с папой. Я переглянулась с мужем, понимая, что наши мысли совпадают.
– Вы не писали Асфоделии, пока она… находилась в столице? – поинтересовалась я осторожно.