Вот же ж…
А я думала, оргазм в первый раз – миф, сочинённый авторами любовных романов…
Несколько толчков, и Эветьен сильнее сжал меня в объятиях, касаясь неровным дыханием уха. Но отпустил быстро, устроился рядом, лениво поглаживая моё плечо. Блаженно вздохнув, я прижалась к мужчине теснее и закрыла глаза.
* * *
Разбудило меня всё то же поглаживание плеча, неспешное, аккуратное. Но глаза открывать не хотелось, да и вообще вскакивать и куда-то бежать. Поэтому позволила себе ещё несколько минут полежать под одеялом, чувствуя мужчину рядом, наслаждаясь его прикосновениями и общим покоем. Франнам, привыкшим к постоянному присутствию слуг поблизости, суете и полному обслуживанию, этого не понять, однако я испытывала невероятное блаженство от мысли, что никто не примчится в спальню без твоего разрешения, не начнёт шуметь, разжигая огонь в камине и открывая шторы на окнах. И после не станет бегать вокруг, сопровождать даже в ванную и настойчиво интересоваться, какое платье фрайнэ желает надеть сегодня.
А фрайнэ не желает платье, фрайнэ желает джинсы, балетки и какую-нибудь не шибко новую безразмерную кофточку или футболку, которые, может, выглядят не сильно модными и элегантными, зато удобные.
Я всё-таки открыла глаза, посмотрела на Эветьена. Тот лежал рядом, на боку, опёршись на локоть, и рассматривал меня так, словно давно не видел.
– Ты всю оставшуюся ночь этим занимался?
– Чем?
– Гладил меня по плечу.
– Нет, – ответил Эветьен, но руку убрал. Усмехнулся вдруг. – Видишь, никто не светился в ответственный момент.
– И хорошо, – я перевернулась на спину, выпростала свои верхние конечности из-под одеяла и с чувством потянулась.
– Всё же это и впрямь было бы занимательно.
– Даже не надейся.
– На что?
– Заниматься сексом под… под материализующейся силой – это уже чересчур.
– Ты просто не пробовала, – усмешка перетекла в столь лукавую, подначивающую улыбку, что можно было вообразить, будто Эветьен-то точно этим занимался.
– Боже, – пробормотала я и отвернулась.
Тяжёлые шторы на ночь никто так и не закрыл, и через высокое окно в спальню щедро проникало солнце, наполняя комнату теплом и светом.
– Аль… – начал Эветьен и, разумеется, запнулся. – Прости, как правильно произносится твоё имя?
– Отлично, – заметила я, обращаясь к балдахину. – Затащил девушку в постель, но не удосужился запомнить её имя.
– Я помню твоё имя, но произнести его не так просто, как кажется.
– Алёна. А. Л. Ё. Н. А, – повторила по буквам.
Сев, Эветьен нахмурился, беззвучно пошевелил губами и отрицательно покачал головой.
– Аля? – предложила я безнадёжно.
– Аль… Алья…
Да что ж у них за проблема с выговариванием простого русского имени? И, главное, я его как произносила, так и произношу.
– Алия? – наконец выдал Эветьен.
– Хрен с тобой, пусть будет Алия, – смирилась я с недостижимым. – Или Лия. Так даже лучше, меньше вопросов, потому что можно принять за сокращение от Асфоделии.
– Нужно немного практики, и всё, – заверил Эветьен.
– Кстати, я же знаю ваш язык, – вспомнила я. – Говорю на нём, читаю… писать вот ещё не пробовала… может, и думаю уже, просто не замечаю… но откуда? Больше никаких полезных знаний от Асфоделии не сохранилось.
– Скорее всего, это часть ритуала. В чьё бы тело ни перемещали душу, она, душа, должна понимать письменный и устный язык, принятый в местах, где живёт тело. В противном случае зачем Асфоделии отправляться туда, где и она никого не поймёт, и никто не поймёт её?
– То есть, хочешь сказать, Асфоделия не просто решила поменяться с кем-то телами, но собралась… за пределы Империи?
– Ты – прямое тому доказательство, – Эветьен откинул одеяло, встал с кровати.
Оглядел спальню и направился к креслу перед почти потухшим камином. Взял оставленные мной штаны, надел и вышел.
Наверное, надо бы поспешить в Эй-Форийю. Не знаю, в каком часу планировалось возвращение императора в загородную резиденцию, но, думается, явно до восхода солнца.
– Лия?
Чёрт, теперь ещё и к этому имени привыкать.
Дверь приоткрылась, являя встревоженного Эветьена.
– Когда ты в последний раз видела Стефана?
– Ночью, когда мы поднялись сюда после перекуса, – я перебралась выше по подушке, придерживая край одеяла на груди. – Как разошлись по комнатам, так я его и не видела. А что?
– В спальне его нет. И в доме. И куртки его тоже.
– Куда он делся?
– Похоже, ушёл, – Эветьен развёл руками и скрылся за дверью.
Глава 20
Стефанио вернулся примерно через полчаса, когда Эветьен уже собирался организовывать тайную кампанию по поиску загулявшегося государя. Как ни в чём не бывало постучал в дверь парадного входа, дождался, пока мы с Эветьеном едва ли не наперегонки бросимся открывать, прошёл в дом и, не произнеся ни слова, поднялся на второй этаж. Выглядел Стефанио вполне целым, невредимым и здоровым, по крайней мере, физически, и только на челе застыло выражение человека, внезапно узревшего воочию тень отца Гамлета. Разумеется, ответа на вопрос, куда, собственно, Его императорство понесло среди ночи, мы не услышали, равно как и извинений за невольные переживания и крупную подставу – а чем ещё могла обернуться незапланированная отлучка правителя для Эветьена? Всё же за сохранность и безопасность Стефанио отвечал он и, случись что с монархом, по головке его бы точно не погладил. Как бы и вовсе не лишили головы-то…
Впрочем, перед подданными государи не отчитывались и не извинялись.
Стефанио закрылся в гостевой спальне, но уже через несколько минут вышел и отрывисто велел собираться. Нужды в том не было, мы и так давно оделись и готовы были сорваться в Эй-Форийю в любое мгновение. Император попросил у Эветьена плащ попроще, надел, надвинул капюшон поглубже, скрывая лицо. Мне оставалось лишь удивляться, как он вообще вернулся, в одиночку, без сопровождения и хоть какой-то охраны. Даже если уходил недалеко, то всё равно – это Франский квартал, тут сплошь аристократы живут, которые, в отличие от обитателей квартала Беспутного, своего монарха в лицо знали распрекрасно и едва ли могли решить, что ошиблись.
До Беспутного мы добрались на наёмном экипаже, оказавшимся более комфортабельном, нежели его остановленный ночью собрат. До причала пришлось прогуляться пешком, благо что в первой половине дня весёлый квартал был непривычно тих, спокоен и пустынен, словно королевство, вместе со спящей красавицей оплетённое чарами волшебного сна. Эветьен наивнимательнейшим образом осмотрел лодку, ощупал короб и покачал головой в ответ на моё замечание, что если в конструкции есть детали, для которых контакт с влагой нежелателен, то надо делать какую-то водонепроницаемую защиту. Хотя, как ни странно, в самой лодке воды не было, и выглядела она не сильно промокшей, будто во время дождя находилась под крышей. Наконец мы расселись, транспорт поднялся в воздух и взял курс на Эй-Форийю.
Летели в молчании. Эветьен управлял, Стефанио, откинув капюшон, смотрел в никуда – на такой скорости различить с берега лица пассажиров возможным не представлялось, – я сидела, прижавшись к борту, дабы выдержать побольше свободного пространства между собой и императором. Вспомнилось, что никто из мужчин так и не спросил о результатах проверки Астры, то ли забыли, то ли на самом деле оная проверка на фиг никому не была нужна. Да и о чём бы ни спорили Стефанио и Астра, речь обо мне точно не шла.
Приземлиться в той же низине, откуда взлетали, не получилось. Эветьен счёл набрякшую влагой землю под слоем тёмных палых листьев не слишком надёжной для посадки и в результате лодка опустилась в стороне, возле древесной гряды. Из-за кустов немедленно возникла знакомая фигура в чёрном, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся мужчиной средних лет, совершенно непримечательной, незапоминающейся внешности. Но к императору он метнулся с выражением явной тревоги. Наверное, ждал тут с момента, как Стефанио должен был вернуться, и успел уже надумать всякого и малоприятного.