– Асфоделия? – на пороге возник Тисон и я, поставив кубок на столик, бросилась ему навстречу.
Наверное, ещё и на шею кинулась бы, если бы не куча свидетелей.
– Что случилось? С тобой всё хорошо?
Я кивнула и оглянулась на девушек. Горничная потупилась, Брендетта и не подумала.
– Спасибо за помощь и внимание, Брендетта, – поблагодарила я, хотя, чую, не шибко искренно вышло. – Уверена, дальше я сама справлюсь.
– Майя, разыщи-ка служанку фрайнэ Асфоделии, – велела Брендетта. – Пусть эта ленивая распустёха вспомнит наконец о своих обязанностях. И фрайнэ Жизель тоже… но её искать нужды нет, она наверняка в покоях эмиссара Риа. А до той поры я здесь побуду, – Брендетта демонстративно огляделась и заняла освободившееся кресло.
– Зачем? – прошипела я.
– Не желаю подле этакого беспорядка жить… распространиться ещё по соседним покоям. Нарцисса и так уже, поди, все колени стёрла.
То есть юная фрайнэ Витанская будет сторожить мою отсутствующую невинность. Вот уж кого не ожидала увидеть в роли строгой дуэньи!
Переглянувшись, мы с Тисоном отошли к оконной нише, встали спиной к Брендетте. Надеюсь, она не оборотень и не вампир и суперслуха у неё нет.
– Не знаешь, Эветьен скоро придёт? – прошептала я.
– Брат не придёт, – Тисон тоже говорил едва слышно. – По крайней мере, не сегодня.
– Он что, уже ушёл? – я посмотрела в окно.
За толстыми стёклами расползалась серая хмарь, делавшая один час дня неотличимым от другого, но время было ещё раннее. Уж точно не вечер.
– Да, – Тисон через плечо покосился на нечаянную дуэнью, взял меня за руку, словно мог, подобно Эветьену, через простое прикосновение оценить моё физическое состояние. – Что всё-таки произошло?
– Я и сама толком не поняла. Ты проводил меня до комнаты, я села чистописанием заниматься. Писала-писала, потом вдруг раздался стук в дверь. Я открыла, а там белый свет, яркий до боли в глазах и движется будто сам по себе. Заполз в гостиную, превратился в маленький шар и ударил меня.
– Ударил?
– Сюда попал, – я указала на собственную грудь. – Я отключилась… и увидела… воспоминание.
– Что за воспоминание?
Моё?
Нет. Асфоделии.
Я была ею, настоящей Асфоделией, проживала вместе с ней этот крошечный фрагмент её прошлого. Видела всё её глазами, думала и чувствовала, как она. Вернее, это она и была, а я, Алёна, осталась лишь сторонним наблюдателем, даже не осознающим себя в полной мере.
– Из недавнего прошлого. Полагаю, перед прилётом императорских эмиссаров на Сонну, – из оконного стекла на меня смотрело отражение Асфоделии, но отстранённый взгляд был моим, и это сочетание чужого лица и привычного взгляда уже не казалось таким странным, инородным, как поначалу. – Её родители спорили… мать считала, что надо смириться и позволить им увезти дочь, всё равно император не женится на девушке с островов. Отец возражал, боялся за неё и её дар… Она тоже боялась. У неё были записи на том языке… элейском, кажется… и она собиралась сбежать, укрыться… а ещё был жезл. Длинный такой, со светящимся шариком сверху.
Я не сразу сообразила, что разговариваю не с Эветьеном, посвящённым в мои тайны, а с Тисоном, который что-то да подозревает, но, не будучи магом, вряд ли сумеет так быстро всё сложить. Однако Тисон слушал внимательно, не перебивал и не спрашивал, почему я говорю о себе в третьем лице, словно о ком-то постороннем.
– Наверное, надо проверить комнату, поискать следы и вторичное эхо, но… – я беспомощно пожала плечами. – Я не то что не волшебник, я и учиться-то лишь недавно начала.
– Надо, – согласился Тисон и тут же нахмурился с досадой. – Однако других… особых членов свиты императора я не знаю.
И кому из них можно доверять, а кому нет, тоже. Лично я готова поведать правду Тисону, но не людям, в лучшем случае замеченным раз-другой мельком, как служанки Брендетты и Нарциссы. На примере Эветьена, готового скрывать затесавшуюся в чужое тело иномирянку ото всех, включая императора, слишком хорошо видно, что каждый прежде всего играет за себя и свои интересы и уже потом за того, кому служит. Сомневаюсь, что на это решение моего жениха подвигло нежданно-негаданно нагрянувшее большое, чистое и светлое ко мне, такой неотразимой. В личную выгоду верилось как-то скорее.
– Ты была одна?
– Да.
– Видела того, кто стучал?
– Нет. Из-за света нельзя было ничего толком разглядеть. Но когда он уменьшился до размера сферы, то я заметила с другой стороны чей-то силуэт… с палкой в руке.
– Палкой?
– Волшебная палочка? Хотя вряд ли, Эветьен говорил, что ничего подобного здесь нет… да и длинновата она была для палочки-то, – я постаралась как можно точнее вспомнить всё, что отложилось в памяти. – Может, ещё один жезл? Маги же пользуются жезлами?
Тисон покачал головой, и я снова пожалела, на сей раз об отсутствии Эветьена. Приспичило же ему именно сегодня компанию Стефанио составить… или на то расчёт и был? Эветьена нет, некому и место преступления изучить, а к моменту, когда он вернётся, следов уж не останется.
– Я очнулась на полу, в окружении Брендетты, Нарциссы и их назначенных служанок. Дверь была по-прежнему открыта… и Брендетта сказала, что они слышали женский крик из наших покоев, хотя я уверена, что ничего не слышала до отключки. И сама не кричала.
Тисон вновь бросил взгляд через плечо.
Я тоже.
Брендетта мгновенно отвернулась, делая вид, будто не смотрела на нас с любопытством жадным, плохо скрываемым.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Тисон обеспокоенно. – Говоришь, в тебя попал шар…
– Нормально.
– Асфоделия, я не одарён, но даже я понимаю, что после удара очевидно немалым количеством силы едва ли возможно чувствовать себя нормально.
Это и я понимаю. И оттого делалось не по себе.
– Фрайнэ! Фрайнэ! – донёсся из коридора истошный крик, и в гостиную вбежала вторая служанка, Эли вроде, побелевшая и испуганная. – Фрайнэ Брендетта, там… там…
– Теперь-то что? – Брендетта вскочила.
– Ох, фрайнэ, я вернулась с рыцарем Шевери, как велено… он сказал, что фрайна Шевери нет резону искать, отсутствует он… так я заглянула в ваши комнаты, а там фрайнэ Нарцисса на полу… лежит, совсем как фрайнэ Асфоделия недавно.
– Да что ж за мор сегодня на всех дев напал? – Брендетта посмотрела на меня так, словно падение в обморок могло передаваться воздушно-капельным путём и я заразила этой напастью Нарциссу.
Подхватив юбки, Брендетта вышла из гостиной, горничная прошмыгнула за ней. Я торопливо высвободила руку.
– Тисон, глянь, что там приключилось.
– А ты?
– А я попробую что-нибудь нащупать.
– Тебе нельзя оставаться одной.
– Так скоро меня добивать не придут, – отмахнулась я. – Иди, пока до Брендетты не дошло, что она нас наедине оставила.
Тисон помедлил, но всё же последовал за девушками. Как только он прикрыл за собой дверь, я метнулась на середину гостиной, и принялась водить ладонью по воздуху. Эхо ощущалось отчётливо, покалыванием в пальцах и пощипыванием открытых участков кожи. Проблема в том, что только это я и чувствовала, я не могла понять, ни как идентифицировать эхо, ни как отследить. В центре комнаты оно ощущалось лучше, ближе к стенам же слабело. На пороге снова сильнее, в коридоре слабее и если пройти немного дальше, то терялось вовсе. Из двустворчатой двери соседних покоев выскочила Эли, глянула на меня мельком, ошалело и умчалась прочь. Я вернулась в гостиную, опустилась на колени, рассматривая пол в робкой надежде, что свет оставил следы более материальные, видимые глазу. Вмятину какую или ещё что…
Как ни странно, поиски увенчались успехом.
Относительным.
Сбоку от парадного входа нашёлся осколок. Довольно крупный, тёмно-синий, стеклянный и чуть вогнутый, будто при жизни был частью предмета сферической формы.
Глава 23
Нарциссу привели в чувство, и срочно вызванный дворцовый лекарь диагностировал истощение и ослабление жизненных сил ввиду недосыпа, недоедания и чрезмерного религиозного усердия. Девушке прописали пару-тройку дней постельного режима, отдых, нормальное питание и прогулки на свежем воздухе, как только Нарцисса достаточно окрепнет для выхода из покоев. Добавили микстуру для укрепления сил и настоятельно рекомендовали не забывать, что она юная прекрасная фрайнэ в начале жизненного пути и нет нужды с головой погружаться в духовное в ущерб земному. Хорошо, когда молодая фрайнэ помнит о благодарности Четырём и долге пред ними, даровавшими ей жизнь и осыпавшими прочими милостями, но не след чересчур забивать прелестную головку мыслями о высоком. У фрайнэ её возраста и положения иное предназначение в жизни и отворачиваться от него грех не меньший, чем уклонение от посещения храма.