– И всё?
– Сегодня – да.
А завтра? И впрямь конкурсы?
Или император будет суженую выбирать на основании ответов?
Сопровождавший нас мужчина исчез за двустворчатой дверью, однако вернулся спустя минуту-другую. Девушки и рыцари построились парами, дама впереди, честихранитель чуть позади, за её плечом. Вроде никто не указывал, в каком порядке идти в следующий зал, но девушки, случайно ли, умышленно, повторили выход из комнаты ожидания.
Первой вошла Брендетта.
За ней Нарцисса.
Жизель.
И я опять замыкающая.
Пара переступала порог зала, створки закрывались и оставшиеся ждали несколько минут, прежде чем давешний человек в чёрном откроет дверь и позовёт следующую. Жизель казалась невозмутимой, отстранённой, словно происходящее никак её не касалось, Нарцисса побледнела, то и дело хватаясь за спасительный кругляшек на поясе-цепочке. Я тоже начала нервничать, будто на сдаче важного экзамена. О чём бы ни спросил император, ответить я не смогу, если только он сразу не перейдёт к вопросам из серии «почему мы должны выбрать именно вас?» или «что вы хотите сделать на благо родины?» Я ничего не знала об Асфоделии, кроме туманных намёков на нечто малоприятное, и уточнить не у кого, потому что здесь её, по сути, не знал никто, она такая же чужая в этой части страны, как и я. С той лишь разницей, что она в этом мире родилась и выросла, а у меня нет и элементарных знаний первой необходимости.
– Не волнуйтесь, – склонившись ко мне, прошептал Тисон ободряюще. – Его императорское величество не будет задавать неуместных вопросов.
Да для меня все вопросы неуместные!
Жизель и её рыцарь скрылись за дверью, и мы остались вдвоём, не считая стражи.
– О произошедшем на Сонне он тоже не станет расспрашивать публично, – добавил Тисон.
О-о, только беседы тет-а-тет с правителем не хватало! А если там и впрямь нечто серьёзное или, того веселее, представляющее угрозу для монаршего благополучия, то где гарантия, что приватный разговор не перейдёт в допрос с пристрастием? И нет бы хоть одна собака догадалась пересказать, что конкретно произошло! Вместо этого все смотрят максимально выразительно и намекают, намекают…
– Ну не казнит же он меня, – попробовала я закинуть удочку.
– Что вы, ни в коем случае.
– И это ведь не так страшно, как кажется, да? Бывает… иногда… с каждым может произойти, верно?
– Не могу сказать, – уклончиво отозвался Тисон.
– Почему? – насторожилась я.
– Не знаю, как дела обстоят на островах… но здесь, на континентальных территориях Империи, колдовство, управление стихиалиями, ритуалы и призывы сущностей дозволены лишь адептам ордена Заката.
Орден Заката? Да сколько ж у них орденов?
Стоп… колдовство?
– Колдовство? – повторила вслух.
Одна часть меня понимала, что сферы светятся отнюдь не благодаря солнечным батарейкам, а барку держит в воздухе вовсе не двигатель, пропеллер и топливо, но другая часть не придавала чудесам вокруг себя значения. Они были и были, как электричество в современных домах, на которое не обращаешь внимания ровно до тех пор, пока его не отключат.
– Есть законы, указы и правила, строго регламентирующие деятельность адептов Заката. Тем, в ком только-только выявлена способность к колдовству, следует немедля обратиться в ближайшую обитель Заката с целью дальнейшего рассмотрения своих талантов и возможного вступления в орден.
Надо полагать, Асфоделия последовательницей этого самого Заката точно не была.
– Большинство поступает на обучение, по завершению коего официально становится членами орденами.
– А меньшинство? – уточнила я.
– Если дар признаётся слишком слабым либо искусственного происхождения, то купируется. Несанкционированные ритуалы и призывы, попытки скрыть способность к колдовству караются. Но… – Тисон умолк, и я повернулась к нему, заподозрив подвох.
– Что ещё? Говори уж, не томи.
– Речь идёт только о мужчинах.
– Женщин не ловят и не загоняют в этот ваш Хог… орден?
– Женский дар слаб сам по себе, – Тисон глянул на меня почему-то виновато, словно суровый местный сексизм напрямую зависел от него. – При желании он тоже подлежит купированию… за отдельное вознаграждение.
Как мило.
Створки распахнулись, напоминая, что пришёл и наш черёд.
– Пора, – шепнул Тисон.
Глубоко вздохнув, я направилась на встречу с императором.
* * *
Потенциальных невест правитель всея Франской империи принимал со всем положенным пафосом, торжественным и угнетающим, – в золотом царском венце, восседая на троне под алым балдахином. Трон, само собой разумеется, установлен на небольшом возвышении напротив входа, с соединяющей их ковровой дорожкой. Зал невелик, но из-за голых каменных стен и узких, пропускающих мало света окон мрачен в лучших традициях обители графа Дракулы. По левую сторону от помоста собралось несколько мужчин, тихо переговаривающихся между собой, присматривающихся ко мне, пусть и без наполовину суеверной опаски простых людей, однако настороженно, оценивающе, со сдержанным интересом искателей собственной выгоды. Я заметила среди них Эветьена и отчего-то не обрадовалась сему факту. По правую в два аккуратных рядочка выстроились девы жребия и рыцари, похожие на вытянувшихся по струнке солдат. И именно сейчас, при скудном освещении, я сообразила вдруг, сколь убого, уныло выгляжу на фоне остальных девушек. Не надо быть великим знатоком здешней моды, чтобы понять, что платья их роскошнее, богаче, причёски сложнее, локоны, завитки и замысловато уложенные косы, а количество драгоценностей и вовсе поражало воображение. Я же в этой дурацкой ночнушке плыла через зал этаким призраком невесты, внезапно почившей в день свадьбы. Честно старалась идти, как ходили другие избранные – не слишком быстро и не чересчур медленно, плавно, выпрямив спину и расправив плечи, – но…
Даже не видя себя со стороны, подозревала справедливо, что получалось паршиво.
– Фрайнэ Асфоделия Тиаго и её назначенный светлый рыцарь Тисон Шевери, – объявили за нашими спинами. – Избранная священным жребием дева востока.
Шагом явно не столь грациозным, как следовало бы, я дошла почти до самого помоста и остановилась в метре от первой ступеньки – благодаря Тисону, который вовремя дёрнул меня за рукав. Догадался, наверное, что я так и буду идти, пока не столкнусь нос к носу с монаршей персоной.
Не знаю, что имела в виду Кили, сравнивая императора с лукавым менестрелем, и как вообще выглядел этот, несомненно, фольклорный элемент, но трижды вдовец и впрямь оказался мужчиной в расцвете сил и возможностей. Короткие тёмно-каштановые волосы под обручем короны, карие глаза, красиво очерченные скулы. Фигура в чёрной, на удивление простой одежде смотрелась подтянутой, лишних килограммов не наблюдалось. Общее впечатление несколько портили непроницаемое выражение лица и холодный препарирующий взгляд, прогулявшийся по мне, едва я замерла, рождавший мерзкое ощущение себя кроликом перед удавом.
И что дальше?
Просмотренные фильмы и книги в историческом антураже подсказывали, что дальше по плану реверанс.
В кино актрисы приседали движением элегантным, отработанным, выглядевшем естественным, непринуждённым. Но попробуй-ка повторить его без малейшей подготовки, под десятком-другим чужих глаз.
Император смотрел на меня равнодушно, не мигая, усиливая сходство со змеёй. Мужчины слева умолкли, справа вовсе не доносилось ни звука. Я подавила порыв оглянуться в поисках поддержки на Тисона за моей спиной и нерешительно ухватилась за юбку.