— Да, в Арказар обычно прибывает семь из десяти при лучшем раскладе, — они рассмеялись.
— Ну так я прихватил для них «еду». Сразу три порции, — и он расхохотался, а по моему телу пошли мурашки и по спине потекли ручейки ледяного пота. Значит не ошиблась — мы пища, жалкое звено в цепочке выживания.
— Ты всыпал смертным снотворное?
Я замерла со стаканом в руке, притворяясь, что пью. Но разве это имело значение, когда я проглотила уже больше половины?
— Всыпал. Заснут через полчаса максимум. Мы придерживаемся сроков. Приедем без опозданий. Ленц скотина, начнет торговаться. Я его знаю. Приезжает первым и старается урвать кусок получше да подешевле. Гребаная война. Когда она закончится?
— Никогда, пока существует семейка правящих демонов, они завоёвывают новые территории. Балмест — серьезный противник, он просто так не сдастся. Демоны и Черные эльфы не станут жить в мире. Каждый из них хочет абсолютной власти. Зато у нас все больше заказов. Рабы мрут как мухи.
— Да, но и обесценилось все в три раза. Теперь не качество подавай, а количество. Раньше я за вампиров мог просить по две тысячи дуций. За каждого. А теперь продать бы за полторы хотя бы троих.
Нас опять везли в фургоне связанных с заклеенными ртами, в кромешной темноте. Я почувствовала, как меня клонит в сон. Проклятое снотворное начинает действовать. Я старалась не спать, кусала губы до крови, не закрывала глаза, но все же моментами проваливалась в беспамятство и снова выныривала из него и опять борьба со сном.
Фургон остановился и нас начали выносить на улицу. Я расслабилась притворяясь спящей и прислушиваясь к тому, что ОНИ говорят:
— Троих вампирш возьму я, — услышала низкий голос, похожий на скрип несмазанной двери.
— Тысячу пятьсот дуций золота, Ленц.
— Не дам больше, чем тысяча двести.
— Тысяча пятьсот! Не меньше, — настаивал один из тюремщиков, — мы договаривались.
— Плевать. Они все из низшего клана. Ты привез мне товар второго сорта. За Гиен я не стану платить как за Львов.
— У нас не было таких условий. Значит я подожду других перекупщиков. Сейчас военное время, шлюхи и есть шлюхи и не важно какого клана или стаи. Давай тысячу пятьсот и бери вон ту беловолосую смертную в придачу, — не унимался тюремщик.
Я напряглась. Это он кого имеет ввиду? Вторая девушка-человек черноволосая. Блондинка только я, и то — была, я перекрасила волосы пару месяцев назад и сейчас они у меня огненно-рыжие.
— Не дури. Она не стоит и десяти дуций. Смертные долго не живут в военное время. Ее трахнет всего-то пару солдат, она истечет кровью и сдохнет. Да и кто позарится на нее? Кожа да кости, бледная, облезлая. Нахрен мне такая?
— Есть любители. Сам Руаха Эш, наш Великий Повелитель, имел смертную рабыню много лет, и ты прекрасно об этом знаешь. Она особенная. Посмотри какая белая у нее кожа и сверкающие косы. Если хорошенько отмыть с нее грязь и копоть — бриллиант померкнет перед блеском ее волос, а кожа заблагоухает, не то что у бессмертных. Красавица. Ты посмотри на тело, Ленц. Немного подкормить и слюни потекут у тебя самого. К тому же девственница.
— Сукин ты сын, жадная продажная скотина, — загромыхал тот, кого назвали Ленцем, — хорошо, тысяча четыреста дуций, и я беру смертную в придачу.
— Тысяча четыреста пятьдесят, — сказал тюремщик.
— Договорились. Переносите их в нашу повозку.
— Идите пустынными землями, мимо мертвого озера, Ленц. Армия Аша совсем рядом, охраняет границы. У тебя могут быть неприятности после того как ты нарушил закон и продавал рабов Балместу.
— Аш занят войной. Какое ему дело до торгаша живым товаром?
— Ты продал Балместу воинов-вампиров.
— Меньше болтай, Кхен. Я продаю только шлюх мужского и женского пола. Я не торгую бойцами.
— Тебе виднее, Ленц. Мое дело предупредить.
Когда меня схватили холодные руки, я зажмурилась, стараясь не дышать. Все-таки белобрысой оказалась я. Только что меня продали. Кому-то по имени Ленц, и я не хотела знать кто это такой. За нас рассчитались золотом. Кто в наше время рассчитывается золотом, а не евро или долларами? Или я не в нашем времени? Господи, где я? Пусть этот кошмар закончится.
Кроме того, я поняла, что никакой ценности не представляю. Совершенно. Иду в довесок и скоро сдохну, как сказал этот Ленц. Особенно если меня…О Боже… Впору тронуться умом, но я старалась изо всех сил не думать об этом. Просто выжить. Сейчас это самое главное. Выжить и сбежать.
Нас везли в повозке, самой настоящей деревянной телеге, застеленной сеном и запряженной парой старых клячей. Я видела их облезлые хвосты и плешивые крупы. Возница изредка взмахивал хлыстом и лошади прибавляли ход. Нас сопровождали два всадника. Один ехал спереди, а другой сзади. Оба одеты в коричневые плащи с капюшонами. Я видела лишь того, что ехал впереди. Невысокий, но очень коренастый и широкоплечий. Я почему-то была уверенна, что это и есть Ленц. Его меч то и дело бился о луку седла стальной рукояткой, высокие кожаные сапоги в стременах, заляпанные грязью, напоминали охотничьи, а штаны из выдубленной кожи местами потерлись и обветшали. Не такой уж богатей этот Ленц, а возможно, его внешний вид не имел никакого значения в этом мире. Торговец сжимал коленями круп коня, иногда натягивал поводья мощными руками в толстых перчатках, осаждая своего скакуна, чтобы не опережать телегу.