Момент истины. Поборов нежелание, Тэхён рассказал. В первые минуты Чимин, казалось, не реагировал вообще. Так и стоял истуканом, застывшим взглядом вперившись куда-то в стену. Выходило, Тэхён всегда был человеком, говорившим Чимину правду. Но именно эту порцию Чимин проглотил тяжело, как запеченную в сахаре игольницу. Переваривать ещё долго.
Утешало одно: близкая сердцу фигура брата. Чимин с момента знакомства испытывал к Хосоку что-то сродни возвышенной любви, но и не подозревал, что настолько прав. Кровь не вода. Может поэтому весть о Хосоке вызвала мимолётный прилив радости, и Тэхёна ненадолго осветило улыбкой. Но не о родителях. Улыбка растаяла. Знание ничего не меняло. Тяготило, как балласт, но не обременяло вконец.
Не устраивая разборок и ничего не спрашивая в довесок, Чимин отёр лицо, выпил воды с лимоном из кувшина, что стоял на круглом столике, и вздохнул.
— Давай начистоту. Мэр поэтому дал тебе добро? Поэтому ты так во всём уверен и действуешь без оглядки на полицию. Потому что нас крышует управа. Как и раньше. Только в новом представителе. И я, как чей-то потерянный сын наконец-то пригодился.
Тэхён опустил глаза, и Чимин горько улыбнулся. Он приложился бы к бутылке, но горечь в глотке такая, что ничем не перекрыть.
— Не совсем. Он не требовал твоего возвращения. А если бы и так, я бы не отдал тебя… — Тэхён потянулся к нему, но Чимин отступил.
— Забей. Я не осуждаю. Всё это не важно. Тот человек хоть и мой отец, но одно верно: у нас с тобой не было и нет матерей. Я ничего не знаю о своей, твоя тебя с трудом признала. Наверное, я должен ликовать. Но… — он посмотрел в потолок, чтобы избавиться от внезапно наплывших слёз. — Но как-то душа не лежит, что ли, — Чимин выдержал долгую паузу, справляясь с нахлынувшими чувствами.
— Не хочешь как-то… — заикнулся Тэхён. — Поговорить об этом, возможно?
— Тут не о чем разговаривать, — отрезал Чимин, поморщившись. — Такова правда и суть вещей. Я счастлив, что у меня есть замечательный брат, о местонахождении которого мне почему-то не хотят говорить, но ладно. Больше всего меня интересует, что потом, когда мы покончим с остатками мафии и последними авторитетными лицами?
Тэхён замялся. По правде говоря, он ещё не думал об этом всерьёз.
— Какое-то время мы поживём спокойно.
— То есть, вы с Чонгуком поживёте.
— Мы все, — строго поправил Тэхён. — У меня на примете есть люди, которым можно доверять. Но сейчас они мелкие сошки, за ними не пойдут. Сделаем короны с нуля - будет и новая свита.
Чимин обошёл кругом диван, сел на подлокотник и задумчиво почесал подбородок.
— Тэхён, что за дерьмовую империю мы сколотили? — грустно подытожил он. — Мы мало знаем о тех, кто пошёл за тобой снова. Неужели ты не думал, что массовым убийством сорвешь последнюю защитную плёнку со всего острова? Где гарантии, что сюда не сядут люди извне, а нас всех не четвертуют, чтобы потом подать кому-нибудь на стол? В любом спектакле всегда есть главный кукловод, так говорил Марко.
По нему не скажешь, но Тэхён чтил память отца. Он отказывался действовать по той же наивности, но брал в расчёт рассуждения Чимина. Последний же не лил воду. Говорил, что думает. Несмотря на то, что держал обиду, несмотря на то, что самого разрывало родительской аксиомой. Он наконец-то посмотрел на него с нежностью, и Тэхёну на какую-то долю секунды расхотелось биться насмерть, прислушаться к нему и не выражать упрямства, осадить гордость. Чимин не уговаривал и не приказывал, не угнетал. Если подумать, это их первый после близости совместный вечер без чьего-либо надзора и на трезвые головы.
— Подойди, — Тэхён поманил жестом.
— Что?
Человеку нужен тот, кто ублажает его самолюбие. В глазах Чимина Тэхён навеки положительный персонаж, что бы ни случилось. Он провёл рукой по его талии, и Чимин закусил губу, выставил руки вперёд.
— Я мог бы сдохнуть ещё в раннем детстве, — выдохнул Тэхён, притягивая его к себе силой. — Мог вляпаться в неприятности подростком. Но всякий раз что-то меня выталкивало из небытия.
— Везение, — подсказал Чимин.
Их животы соприкоснулись. Тэхён провёл по его волосам и ласково прикоснулся губами к виску. Чимин вздрогнул и по привычке обнял его.
— Верно. Но везение не может длиться долго. На сто первый раз на прямой дороге обязательно споткнёшься, а?
— Перестань ходить вокруг да около, — испугался Чимин.
— Всё, чего я хотел когда-либо: жить по уму. Не воровать или убивать, добывая необходимое. Я не раз говорил, что хочу счастья этой земле, народу. Да, это верно. Но ты понимаешь, что в этом мире никто не принимает морали в чистом виде. Она вся - сплошное извращение. Убивать десятки ради тысяч и сотни ради миллионов, отнимать, чтобы где-то прибавить… Ты подумай, мы жили, живём и будем так жить.
Тэхёном овладело непонятное, смешанное чувство, будто он прикасается к старой фотографии, где проявились все, кроме Чимина. Чимин прижался к нему, не вникая, слышит ли оправдание или попытку избавиться от чувства вины.
— Так ты со мной, Чимин?
— Какие проблемы? Не было и дня, чтобы я не был с тобой, — ответил он.
Когда землетрясение разрушает дом до основ, и всё ещё остаётся каменная кладка, ты вдруг надеешься, что сумеешь отстроиться заново. Кажется, Тэхён хотел больше, одолеть без боя, обрести уверенность, убедить его, что старина Вико - здесь, при нём, но и Тэхён никуда не подевался. Не понимая, что движет им, Тэхён сладостно поцеловал тонкую шею, подождал и сдвинулся к губам. Несколько медленных поцелуев. Чимин прильнул вплотную, в возбуждении задирая его рубашку. Поразительно ведомый, точно ему снова двенадцать. И та же дрожь, и тот же зной, но ни капли скромности.
— Ты веришь в то, что я могу быть лучше… — Тэхён провёл рукой по его шее. — Но ты заблуждаешься. Я не способен любить. Только хотеть.
Ощутив его руки на своих ягодицах, Чимин громко вздохнул, дёрнулся и оторопел от пронзительно ледяного взгляда.
— Но я способен сохранять то, что считаю для себя наиболее ценным. Так в отношении матери поступал мой отец. Он хотел спрятать её здесь и спасти, но секта не позволила. И если отчасти он не желал разорвать Стидду в клочья по этой причине, то я нихрена не разбираюсь в людях.
— Допустим. Но сейчас тебе незачем устраивать резню, Тэхён, попросту незачем, — сбивчиво прошептал Чимин. — Чонгук и я - с нами всё относительно в порядке. Нет смысла нарываться.
— Знаю. Но я завершу начатое. Марко отправил в их лапы Чонгука, затем там побывал ты. Они держали меня на мушке посредством Манрике, хотели растащить на кишки, зная, что уговорам не поддамся. Больше я сбегать не собираюсь. Я не оставлю ни одного из тех, кто хоть как-либо причастен к уродской когорте ебучих избранных.
— Делай, пока можешь… — Чимин с сожалением произнёс ещё один завет.
Поцелуй вышел резким, пылким. Чимину едва хватило воздуха, пальцы слабо коснулись шеи Тэхёна, взялись крепче. Зажатый им в тиски, он стремился поспеть и не обжечься. Чимина подсадили на стол, вписавшись между ног, он ахнул, запрокидывая голову, и Тэхён облизал кадык, сорвал рубашку с его плеч, дёрнул бляшку ремня и запустил ладонь под ширинку. И тот понял, зачем выворачивать наизнанку. Определённый способ убедиться в собственной причастности к жизни. Ответь Тэхёну телом - и он будет знать, что всё в порядке, ответь ему болью - и он обретёт себя снова.
— Нет, Тэхён…
— А? — он не мог отдышаться. — Почему?
Чимин коснулся его щеки и помотал головой.
— Не нужно отдавать то, чего нет. Ты мне не должен, пойми. У тебя есть Чонгук, — и, обозлившись, дрожащей рукой Чимин гладит крепкое плечо, молчит несколько секунд. — Да, мне больно… — он впился ногтями в его предплечье, уткнулся лбом в ключицы. — Мне очень больно, но ты важнее. И ради бога, не смей меня жалеть. Я больше не твоя ахиллесова пята, смогу за себя постоять.
— Прости меня, — Тэхён отвёл глаза, хотя не стыдился. — Ты прав. Выглядит паршиво с моей стороны.
Оправив одежду, Чимин направился к выходу.
— Об одном прошу. Не наделай глупостей, босс.
Звуки его шагов стихли. Тэхён со злости схватил со стола кулон матери и швырнул о стену. Лазурный камешек пошёл трещинами.