Спокойным и прохладным вечером он наконец решился взять телефонную трубку. Глухой звон раздался будто бы совсем рядом. Хосок насторожился, прислушался. Опустил. Набрал опять. Отнял трубку от лица и метнулся к выходу, чтобы приоткрыть дверь. Странно, но телефон внизу, где по определению никого не было - звонил, пока держалась связь.
Лестницу он одолел осторожно, без спешки. Потянул обтянутую красной кожей дверь и вошёл внутрь. В квартире пусто и темно. Выйдя на трезвон, он застал у стола чемодан, забрал к себе и открыл лишь спустя полчаса. Как в полусне разглядывал лежащие внутри вещи. Аккуратно сложенное сиреневое платье, сандалии, парик и аксессуары. Накладки и бельё, косметичка и пистолет. Даже духи его любимой марки: «Lancome La Vie Est Belle». То есть, её. В клатче деньги и документы на имя Эсперансы Бениты де ла Сантана, а под розовенькой пачкой сигарет кратенькая записка на жёлтом стикере: «Меры предосторожности».
Намджун явно не мог знать всех нюансов. Неожиданный пасхальный подарок, который не мог преподнести человек, не знавший Хосока. И судя по почерку и утонченности, автор не кто иной, как Эльмаз. Хосок просидел в глухой тишине, раскладывая недавние эпизоды по полочкам. Вероятно, погоня была за ним - в первую очередь. Их с Юнги спас Намджун, работавший на Эльмаза под прикрытием. А данный подарок (исключая пистолет, подкинутый уже Намджуном) был подготовлен ещё тогда, когда у шейха была надежда на возвращение знойной танцовщицы.
Доктор из Ватикана знал, что однажды настанет время, и тем, кто поможет Хосоку - станет он сам. Точнее - она.
***
Как ни бейся, а Чимину не удалось выяснить, где Юнги сломал руку. Его шрамы и ссадины явно не говорили о неделе дивного отпуска, как и видок потрёпанного пса. То, как Юнги играючи справлялся с вождением - заставляло гордиться его навыками.
— Но, может быть, я поведу? — попытал счастья Чимин, и Юнги наотрез отказался.
Да, они не могли ехать слишком быстро, но так Юнги чувствовал себя в тонусе, а не развалиной.
— Будь я без сознания, я бы ещё подумал уступить, — улыбнулся он, но тем не успокоил.
Юнги не готов. Судить не по его части. Но придётся. Чимин постучал по бардачку, который надоел открываться. Они встали у фасада мини-отеля, входная арка которого отделана не лучшей из лепнин. Поговаривают, обезоруженный и доведённый до белого каления, Эльмаз заседает наверху, остаётся малое - забрать и посадить в машину.
Чимин нажал на ручку, но та не поддалась.
— Куда собрался? — возмутился Юнги. — Я один пойду.
— Я прикрою.
Падре хохотнул.
— Что прикроешь? Машину, когда я выйду? Извини, но нет.
— А если там Хосок?…
— Сильно сомневаюсь. Но даже если так, я приведу его, не волнуйся.
— Но Юнги, я не могу сидеть сложа руки!
— Ноги сложи. Не испытывай моё терпение, мальчик, — падре достал кольт и помахал перед ним стволом. Чимин скривил рот. — Понимаю, что такие штуки тебя уже не впечатляют.
— Вообще ни грамма.
— Кстати… — Юнги порывался уйти, но остановился, сделав многозначительную паузу. Тянул время. Не хотел выходить и устраивать разборки. — Странно, ты не исповедался мне о том, что произошло в секте.
Он догадывался, что это серьёзнее секса «на стороне», но спрашивать не решался. Давить тоже нехорошо.
— Я убил человека, если тебе действительно интересно.
— Боже правый… — вырвалось у Юнги.
Приоткрыв рот, падре тут же закрыл его. Нет, не время говорить об этом. Но сам факт поразителен. Парень, похожий на божий одуванчик, собственными руками угробил кого-то. Юнги подсказал, что под сиденьем есть запасная пушка, и если что - он не против принять его помощь.
— Спасибо за доверие, конечно, — усмехнулся Чимин. — Но мне и впрямь лучше посидеть смирно. Киллер из меня паршивый.
— Из меня не лучше.
Хмыкнув, Юнги отправился в отель, где сориентировался без проблем. Найдя нужную дверь, прислушался, затем выломал её ударом с плеча и попал в отличный гостиничный номер. Эльмаз сидел в кресле у круглого столика и словно ждал его, со скучающим видом поедая виноград.
— Привет, друг.
— Противно с тобой здороваться, — Юнги держал его на прицеле. — Что-нибудь скажешь напоследок?
— Ну, вы меня здорово облапошили. Признаться, не ожидал, что Вико соберёт всех этих жалких трусов, попрятавшихся по конурам, как только запахло жареным. Ан-нет.
— Тем не менее, Эльмаз. Ты подставил нас. Ты подставил меня, — процедил он сквозь зубы.
— Ох, Юнги. Всё так же уповаешь на своё везение и чутьё, да? — шейх подался вперёд. — А ты знаешь, что мэр Чон мне сына продал? Ненавидит его до такой степени, что чуть не променял на денежное кресло. Мерзко, а?
Юнги не сдержался и оприходовал его прикладом. Сплюнув кровь на дорогой ковёр, Эльмаз оскалился, выставив окровавленные белые зубы.
— О, тебя задевает то, что я порочу его честь? Но у меня-то были те же мотивы, что и у тебя, мать твою! Защитить его! Вывезти подальше и спрятать!
— Заткнись, не доводи, — настоятельно потребовал падре. — Мне велено тебя не трогать, но ты напрашиваешься.
— Велено? Какой преданный. Вот только сам в дураках остался, как и я!
На этот раз Юнги прописал ему кулаком, и Эльмаз поднялся. Завязалась рукопашная не на равных. Юнги удалось справиться и одной рукой, но Эльмаз зачем-то поддался. Турок, опрокинутый на пол, зашипел, когда Юнги сел сверху, продавив позвонок, и схватил его за волосы, давя дулом на уголок рта.
— Это конец.
— Нет, Юнги. Это начало… Выслушай меня! Нас всех наебали, — он вспотел и пытался отдышаться, Юнги перевернул его на спину, чтобы смотреть в лицо. — Думаешь, всё знаешь? А в курсе, кто изначально спонсировал Стидду?
— Ты о чём?
— Неужели не вдупляешь? Ваш засратый Ватикан. Вы всерьёз думали, что они могли бояться какой-то там кучки фанатиков? Бля. Они её создали. Ходячий компромат, представляешь? Всё равно, что ребёнка-убийцу на ноги поднять. Там и прикинуть не могли, до чего за десятки лет разросся их кружок для извращенцев. Стидда обрела поддержку за бугром, начала подкладывать им свиней, запросившись на высокие посты, но получила отказ. Тогда-то её главари начали понтифику угрозы посылать. И там единогласно приняли решение стереть Стидду, как будто её не было. И погляди-ка, теперь их совесть чиста. А оставшихся якобы додавит Ринцивилло. Но вот незадача: сам Папа пляшет под дудку своего Франкенштейна. А в конце ни вашим, ни нашим.
— Что ты, блять, мелешь? — Юнги не верил ни единому слову.
Шейх набрался духу высказаться, сел и, наталкиваясь на наставленное оружие, кровавыми губами произнёс почти по слогам:
— То, что удумал Вико - жертвоприношение. Всего лишь часть большого плана. Стидда ждёт этого не меньше, чем ждёт Ватикан. Когда всё закончится, сектанты вылезут из-за заграничных норок и снова будут царить здесь. Такая будет новая мафия, брат. Им всем выгодная. Так мне сказали. Правила у них такие. Или пророчество, хрен его знает. Типа новая эпоха.
Сочинять с таким воодушевлением и неприкрытым ужасом Эльмаз не стал бы. Юнги выпучил глаза, сердце забилось, как сумасшедшее.
— Откуда инфа, кто сказал?!
— Сорока на хвосте принесла, — хрипя, огрызнулся турок. — С Чонгуком знаком, а?
Рубашка на пояснице взмокла. Юнги отпустил товарища. Выходит, никакого предательства и в помине. Кровоподтёки от его же ударов и те не портили честного взгляда чёрных пытливых глаз.
— Чонгук, значит…
Эльмаз отёр рукавом лицо и кивнул.
— Да. Он же один из них. Правда, мутный, — Эльмаз хотел отодвинуться, но Юнги не позволил, веля стоять на коленях.
— Выкладывай. И покороче.
— Покороче - сложно, — поморщился он. — Чонгук явился ко мне в Стамбул, втянул во всё это, уверял, что благое дело затеял. Разорвать секту изнутри, мафию сдвинуть, а потом, мол - будет мне честь и слава, величие, как у моих предков. И я бы не повёлся, да только заливать он научен, выложил мне всю подноготную Стидды. О Ринцивилло рассказал. А я-то знал, что ты тоже на их семью работаешь. Там, где ты - сомнений быть не может. Но, господи, знал бы ещё заранее, во что ввязываюсь, ноги б моей на этом треклятом острове не было! А теперь без разницы от чьих рук подыхать, твоих или его дружков.