Безоговорочно подчиняясь глупым мыслям, долбившим голову с самого утра, я вышел под дождь. Следуй своей судьбе, Сантьяго брат, ствол в висок. Одиночество. Уходили не мы одни. Надменно думал, что создал что-то новое, писал безобразные строки, отрывками, почти рифмованные, бессмысленные, или же просто поток мыслей.
Идиллию сосуществования с дождём нарушал только хаотичный гул машин. Сны в последнее время какие-то странные, подумал, было. Интересно, а Булгаков ревновал свою Маргариту к Мастеру? Я бы, наверное, ревновал, хотя какое мне к чёрту дело. Нашедший долго искомое теряет смысл, ему становится страшно, счастье на части рвёт, зажал в кулак, отпустил, не улетает, зачем искал? Видно не то что-то. Ну и, слава Богу, продолжим путь. Своя дорога счастье. Своя судьба, Сантьяго, брат, просить большее - стать попрошайкой, бери это твоё. Не замечал мелочей. Знаки. Мир-любовь, а иначе и быть не может.
Стал приходить в себя. Промокший и почти голодный решил зайти к другу. Мокрыми улицами, тротуарами давно изученными, до малейшей трещины в асфальте, стал подходить к подъезду №2. Небо тёмное над головой светлой, заполненной мыслями безудержными громом разверзлось. Ну, вот опять дождь, не далеко и до снега. 21.00. Посмотрел на часы. Спать рано, да и негде пока.
-Вика иди домой! - грозный голос, видавший виды слился с громом и стал почти стихией – Домой сказала.
-Мама, ещё чуть-чуть….
-Щас спущусь, покажу тебе чуть-чуть…
А тебе не западло, тётенька, с 7 этажа пешочком, лифт то я знаю уж как 2-е сутки не работает, подумал я.
-Ну ладно ещё 5 минут погуляй и домой.
- Хорошо, мама!
Да 7-й этаж все-таки, гуляй Вика до утра!
Девочка с синим бантиком под цвет глаз её светом озаренных, лет 8-9 бегала вокруг рисунков на асфальте мелом нарисованных с газетой и накрывала их от дождя. Странным мне показалось это дело, борьба стихии и маленькой девочки. Что-то светлое промелькнуло в голове. Показалось даже, что она разговаривает с графикой на асфальте. Подошёл поближе и действительно
- Подожди не много, сейчас я тебя накрою, а завтра дорисую, жаль, что я не могу забрать тебя к себе на ночь.
Родители дома... продолжил я про себя. Вот так всегда, проводил её до дома, надеялся на чашечку кофе, да не на кофе, конечно, я кофе вообще не пью... надеялся. А она говорит, спасибо, мол, за вечер, жду нашей следующей встречи, жаль, что я не могу забрать тебя к себе на ночь, родители дома…
Увидел на асфальте почти смытого симпатично недорисованного медвежонка.
- Да не повезло тебе, брат! - вырвалось у меня.
- Тебе чего? - не отрываясь от спасения своего творения недовольно сказала девочка. И вытерла лоб перепачканными мелом руками.
- Не повезло другу, говорю, твоему, только нарисовали, а уже и смываться надо...
- Это мы ещё посмотрим, кому смываться надо.
Девочка поверх газеты положила полиэтиленовый пакет.
- Вот так всегда хочешь куда-нибудь смыться, а тебя закрывают, и не спросят даже, чего ты сам-то хочешь.
- Чего? - Удивилась девочка. Порыв ветра подхватил пакет, он взмыл над моей головой, я его уже было, хотел схватить, попятился назад, поскользнулся и уже через мгновения сидел в луже. Пакет, почувствовавший себя птицей, наверняка за всё время своей полиэтиленовой жизни впервые ощутил себя свободным, и полетел осваивать новые, доселе неизведанные ему дали в сторону троллейбусной остановки.
- Держи газеты, а то тоже улетят - приказала мне девочка и побежала вслед за покрывалом для своего медвежонка.
Я послушно встал, и даже не отряхиваясь, ринулся на защиту утопающего, точнее смывающегося. Успел прижать газеты к земле рукой, и довольный собой стал дожидаться девочку с пакетом. Долго ждать не пришлось, секунд через 40 она уже стояла рядом с нами. Мной и медвежонком.
- Ничего завтра подрисую, будет как новый. Убери вообще газеты, видишь, размокли, только мешают.
Я послушно убрал газеты.
- Дождь кончился, можешь не накрывать его.
- Не накрывать? - Возмутилась девочка. - Да думай хоть, чего говоришь!
- А что я такого сказал?
- А вдруг ночью опять дождь? А я ему ногу дорисовать не успела, он даже убежать не сможет...!
- Да действительно сбрякнул, - мне даже стало стыдно, что я такой глупый.
- На, накрой его пакетом, - девочка протянула мне пакет.– А я камни пойду, найду, придавим его, чтобы больше не улетел.
Я послушно накрыл рисунок, и в полусидящем состоянии стал дожидаться девочку с камнями. Подумал, было о нелепости ситуации, представил картину со стороны - сижу на мокром асфальте с пакетом и нарисованным медвежонком. Но потом поймал себя на мысли, что вовсе я и не чувствую никакой нелепости.