Подобные темы вызывали бурю негодования и чувство протеста, которые она сдерживать не умела. Она не хотела принимать такую действительность, когда подросток толкает в очереди старушку, живодёр подвешивает за хвост котенка, здоровый бугай не уступает место в транспорте беременной женщине...
- Это касается не только животных, но и людей. Ты сама, полуголодная, приняла меня, накормила. Поделилась со мной последним в тот вечер, и в остальные вечера ты кормила меня.
- Разве ты поступила бы иначе?
- Сейчас нет, потому что ты научила меня добру. А тогда, тогда я вела себя как дикарка, наверное, и внимания бы не обратила, что рядом со мной голодает человек.
- Нет. Ты вела себя, не как дикарка, а как загнанный в угол волчонок. Но, в тепле оттаивают все, даже дикий зверь.
Анна подошла к кровати подруги и бросилась к ней в объятия. Она знала, что её не оттолкнут, не заругают и, не отвергнут. Ашната утерла слёзы подруги и погладила её по голове. Поцеловав её в лоб, она перекрестила подругу и пожелала доброй ночи.
***
Встав от приглушенного звука будильника, он открыл шторы. Впустив теплые рассветные лучи, он стоял у открытого окна. Он стоял, улыбаясь бегающей по саду собаке. Грете нравилось сбивать с травы капельки росы. Носясь у пруда мокрым, от влажной травы, носом, она могла громко лаять от удовольствия, тем самым пробуждая всех ото сна. Никто на это не злился. Любимице хозяина разрешалось всё. Он баловал её, как ребенка. Это было понятно. Как никто, она дарила ему свою любовь. Не потому, что он богат, и не за то, что он влиятельный политик. Она любила его руки, улыбку и тепло. Какая разница? Разве тепло банкира не так же греет, как тепло учителя или каменщика?
- Доброе утро, Александр! Ваш зелёный чай, - Мадлен подала овсяную кашу, несколько тостов и клиновый сироп.
- Ну вот. Наконец ты не называешь меня господином. Доброе утро!
- Ваш чемодан уже в машине. Госпожа распорядилась, чтобы я с вечера уложила Ваши вещи, - она запнулась.
- Спасибо. Принеси, пожалуйста, несколько долек лимона.
- Простите, я забыла, - обычно Мадлен никогда ничего не забывала подавать к столу. Она старалась скрыть своё расстройство. Её мысли были сейчас не в этом доме, а где-то очень далеко.
- Мадлен, что-то произошло?
- Все хорошо. Почему Вы спрашиваете?
- У тебя расстроенный вид, в словах путаешься, забыла подать лимон. И чего никогда не случалось - приготовила солёную кашу. Из этого, могу сделать вывод - ты огорчена, - он говорил тихо и спокойно. Не было такого, чтобы он хотя бы раз повысил голос на прислугу.
- Мой брат. Его сбила машина, - в слезах начала рассказывать экономка.
- Сядь, - он встал. Отодвинул стул и, поддерживая за руку женщину, усадил её за стол. - Теперь спокойно рассказывай. Я слушаю!
- Он выходил из банка. Мои племянники задолжали банку большую сумму. Брат пошёл просить их подождать, не подавать в суд. Ну, хотел поговорить по- человечески, понимаете? Собрал все свои сбережения и понес банку. Этого хватило только на то, чтобы погасить проценты, у них это называется пени. На него, бедного, еще и накричали, что он не принес всю сумму. Боже! Не представляю, как они его оскорбляли, - она закрыла лицо руками и заплакала навзрыд.
- Успокойся, - налив ей стакан воды, он сел рядом, взял её за руку, и погладил по плечу.
- У него больное сердце. Стало плохо, когда переходил дорогу. Да что же это такое! В какой стране такое возможно! Издевательство над человеком остаётся безнаказанным, - она заплакала еще сильнее.
- Позвони ему и узнай, где это произошло. А сейчас приляг, тебе нужно отдохнуть. Мне пора в аэропорт. До завтра, - спешно встав из- за стола, он сделал несколько глотков чая и ушел.
- Но Вы ничего не съели...- Мадлен только было приподнялась, чтобы догнать хозяина, но у неё не было ни моральных ни физических сил сделать и нескольких шагов до двери.
Выйдя из чёрного автомобиля представительского класса, он шёл к личному самолету. Быстрый транспорт. Александр любил свой самолет. Приобретая его, он попросил нанести яркой краской на него единственную заглавную букву «А», что отличало его от остальных частных самолетов, которые больше походили на разрисованные граффити металлоломы.
- Добрый день. Ну как, командир, готов к полёту? - дружески похлопав по спине пилота, спросил он и зашёл внутрь.
- Всегда в Вашем распоряжении, - искренне улыбнувшись, ответил командир. Две стюардессы, стоящие рядом, переглянулись и ехидно хихикнули.
Закрыв усталые глаза, он сидел в комфортабельном салоне. Под ним плыли красивые, как взбитые сливки, облака. Ему было сорок лет: всегда ухоженная прическа, дорогие костюмы, начищенная обувь, всегда модный тонкий аромат, золотые запонки и галстук под цвет глаз. Всё у него было. И только в сердце было пусто. Он привык к этой пустоте, заполняя эту брешь работой. И до того он привык к тишине и тупой боли внутри, что перестал их замечать. Это стало частью его самого. Будто с этим он родился и с этим же должен будет уйти. По крайней мере, именно это предвещало все то серое и невзрачное, что происходило с ним изо дня в день. Александр давно забыл о своей мечте, она где-то затерялась. Искать её, он не захотел. А когда человек теряет мечту, он рискует потеряться сам. Когда не за что держаться, трудно выстоять, даже в штиль.