- А апельсины будут? - по- детски, украдкой улыбаясь, спросила Анна и заплакала.
- Конечно, дурёха. Будет всё, что ты любишь. Ты будешь сидеть на своей кровати, я на своей. И как всегда будем болтать о любой чепухе. И нам будет очень интересно.
- Помнишь, как мы до утра проговорили о конце света?
- Да, ты еще сказала, что если не станет китов в океанах, зачем тогда вообще жить.
- Вот я дура. И сейчас думаю, что мир держится на трех китах,- рассмеялась она и раскашлялась.
- Тихо- тихо, лежи спокойненько. Не нужно эмоций. Смотри, я принесла тебе несколько йогуртов.
- Откуда? У тебя ведь нет денег. Покажи свои руки.
- Не нужно. Да, я была в ломбарде, заложила кольцо. За него дали неплохую цену. Нам хватит на целый Новый Год, - улыбнувшись, она наклонилась над бледным лицом подруги и поцеловала холодный лоб.
- Это ведь подарок...
- Подарки остаются в душе, это главное. А когда в животе урчит от голода, стоит подумать о еде. Ну, хватит о грустном, давай я приподниму тебе подушку, - она подняла подушку так, что Анна удобно могла сидеть, облокотившись о большую, набитую гусиными перьями, подушку. - Вот ложечка. Ешь. Тебе нужно восстанавливать силы.
- Аш, я не хочу есть. Меня рвало всё утро от лекарств. Посмотри, мне продырявили вену, - она показала темный синяк на руке.
- Медицинский персонал не сделает ничего плохого. Ты главное, слушай все, что они тебе говорят, тогда быстрее поправишься.
- Это гиблое место, Аш. Кажется оно для обреченно больных нищих и таких же обречённых малоимущих.
Ашната оглядела палату. Слева лежал старик картонно-жёлтого цвета, в нем жизни казалось, не было никогда. Сейчас же он был больше похож на мумию, которая пока еще дышит. По обе стороны от дверей лежали женщины. Их беззубые рты были отвратительно открыты. Слипшиеся ресницы и грязные руки, они тяжело дышали, в их груди что-то очень сильно клокотало. В воздухе висело облако смерти, которое высасывало последние силы у этих несчастных, которые собрались под крышей жуткой больницы. Казалось, они лежат здесь не для того, чтобы лечиться и бороться за жизнь. Их бросили здесь умирать, они никому не нужны. Но самое страшное то, что они оказались не нужны сами себе. Безразличие убивает быстро, оно даже быстрее ненависти и яда.
- Ну что ты. Главное врачи здесь такие же как и везде. Вот они, а не грязные стены, тебя подлечат здесь, и совсем скоро ты уедешь. Потерпи, моя дорогая!
- Я лежу у окна, ты заметила?
- Конечно, тебе досталось самое хорошее место. С видом на небо, и красивый орешник. Глянь, он достает своими ветками до окна.
- В нашей комнате у окна лежишь ты, а здесь я. Может я пойму, что ты находишь в ночном небе.
- Да, я часто мешала тебе спать, могла просидеть с открытым окном полночи и наблюдать за звездами.
- Здесь всё равно заняться больше нечем. Буду и я следить за тем, как ночью зажигаются небесные фонарики, как ты говоришь, - она улыбнулась и принялась лакомиться йогуртами.
- Я принесла тебе блокнот и ручку. Записывай всё, что чувствуешь. Когда тебе захочется с кем-то поговорить, и никого рядом не будет, или это будет поздняя ночь, то просто пиши.
- Но я не умею писать. Даже курсовые крала... Болезнь оказалась очень кстати, от меня хотя бы на время отстали с этими вопросами.
- Не важно, как! Главное пиши!
- Блокнот-то толстый какой, сюда бы романы записывать,- держа в руке блокнот в толстом переплете, сказала Анна и положила его на тумбочку.
- Кто знает, может быть, ты напишешь настоящий бестселлер, - гладя подругу по голове, ответила Ашната и встала с больничной койки.
- Ты уже уходишь?
- Скоро пойду. Но не потому что мне нужно идти, а потому что тебе нельзя много разговаривать. Сейчас тебе дадут таблетки, и ты уснешь, а я посижу тихонько на краюшке кровати, пока ты не заснешь, а потом пойду.
- Ты придешь завтра?
- Конечно, приеду. Я буду приходить к тебе каждый день.
Поцеловав подругу во влажный лоб, на котором застыли капельки пота, она еще раз сжала её руку и поцеловала её длинные пальцы. На ногтях был салатового цвета лак, под цвет нелепого платья, в котором Анна ушла на свидание в ту ночь.
Идя по длинному коридору, Ашана почувствовала, как рвота подступает к горлу. Сердце выпрыгивало из груди, в глазах помутилось. Приложив ладонь ко рту, она дошла до конца лестницы и побежала к выходу. Выбежав на улицу, она жадно глотала воздух. Никогда прежде ей не был так необходим воздух. «Необходим, как воздух...Воздух тоже может быть необходим, как воздух. Словесный каламбур»,- сказала она про себя и поспешила к подъехавшему автобусу.
Комната была пустой без Анны. Ветер раскачивал в разные стороны занавески. Пустой графин на столе. Открытая коробка уже засохшего зефира. Анна открыла его в то утро. Стены начали уже забывать запах кофе, который каждое утро заваривала она и пила, когда собиралась куда-то. Ашната провела рукой по полотенцу, которое подруга оставила сушиться на спинке кровати. С того момента весь «мирок» Анны словно замер, он окоченел. «Стоит человеку уйти, как без него умирают даже неодушевленные предметы», - подумала она, и села на свою кровать, вытянув ноги перед собой. Ей предстояло закончить курсовую и готовиться к летней сессии. Сил на это катастрофически не хватало. Телефон, лёжащий на тумбочке, который она забыла взять с собой, просигналил. Уставшими глазами, она прочитала сообщение от него. Не ожидая увидеть чего-то нового, она легла и закрыла глаза.