«О-ох, хи-итё-ёр! Хи-итё-ёр, ты шельма!» – прокричал попугай Нергал, сидевший в клетке.
– Когда-нибудь я ему сверну башку! – в ответ рассердился Набу-ката-цабат. Он погрозил попугаю пальцем и Нергал тут же испугано умолк.
– Теперь ты видишь, что я всё продумал. И повод появляется для набора рекрутов, и наша казна пополнится, и недовольство среди вавилонян в отношении засилья ассирийцев в Вавилонии станет намного большим! Но нам, зятёк, в ближайшее время необходимо сделать и ещё кое-что.
И Набу-ката-цабат нервно застучал костяшками пальцев по подлокотнику кресла.
Шамаш не вытерпел и переспросил:
– Ну, что ты тянешь? Говори же…Что ещё ты придумал?
Визирь не сразу отреагировал на нетерпение зятя.
Тогда Шамаш, продолжая сгорать в нетерпении, переспросил:
– Продолжай! Ну что ты замолчал?
– Хорошо. Но сначала убери с моих глаз свою глупую и чрезмерно болтливую курицу! Мне она до коликов надоела!
«Я не курица! Я Нергал!»– возмутился попугай.
Шамаш распорядился унести клетку с Нергалом в другую залу.
Когда это сделали, визирь продолжил:
– А теперь слушай! Мы уже перетянули на свою сторону губернатора Приморья, и Красавчик будет с нами, однако для нас по-прежнему остаётся угрозой Ур, а точнее заправляющий там великан.
– Я знаю его. Я помню этого халдея ещё по Ниневии, когда он был обычным гвардейцем. Он опытный и смелый вояка.
– Вот то-то и оно!
– Его тоже надо обязательно переманить на нашу сторону.
– Э-э-э, не-ет! К сожалению, тут у нас ничего не получится. Придётся в отношении Бел-ибни действовать иначе.
– Подскажи тогда, как?
– Я и здесь всё продумал,– ответил визирь.
***
Бел-ибни с утра до ночи занимался делами своей довольно-таки обширной провинции, лежавшей между Вавилонией и Приморьем, и с востока граничившей с несколькими халдейскими княжествами, и только иногда он позволял себе немного расслабиться. Эти редкие дни отдыха он посвящал семье либо охоте.
В то утро Бел-ибни решил с градоначальником Ура Киккией отправиться к ближайшему болоту, чтобы в его камышовых зарослях поохотиться. Киккия пообещал Бел-ибни, что его люди выследят и пригонят к этому болоту семью диких свиней. Старшая сестра Ашшурбанапала, супруга Бел-ибни, тоже захотела принять участие в этой охоте. Бел-ибни не стал отказывать Шерруа-этеррит в её просьбе.
Рано утром, ещё на заре, охотники встали. Они взяли снаряжение, проверили луки и стрелы, а также на всякий случай припасли копья, так как дикие свиньи – не безобидные зверюшки – и бывают очень опасными, и, сев в колесницы, отправились к месту охоты. Их сопровождали с два десятка воинов, которые вели за поводья запасных коней, так как уже вскоре колесницы пришлось оставить. На них нельзя было добраться до места загона.
Вскоре охотникам пришлось продвигаться уже пешком. Они начали настороженно прислушиваться, ожидая в любую минуту появления зверей.
Шерруа-этеррит увязалась с Бел-ибни, а Киккия шёл в паре со своим старшим сыном.
Халдей-великан первым услышал посторонний шум и замер. Он поднял руку, подавая знак супруге, чтобы та тоже остановилась и не шумела. Нельзя было вспугнуть двигавшихся прямо на них диких зверей.
Загонщики били в трещотки и обтянутые бычьей кожей барабаны, раздувая щёки, извлекали пронзительные звуки из дудок и как можно громче кричали, а напуганные дикие свиньи, сломя голову, неслись в сторону болота, ломая камышовые заросли и тревожно похрюкивая.
Бел-ибни отложил копьё, вытащил из колчана стрелу и, натянув лук, прошептал стоявшей поблизости от него Шерруа-этеррит:
– Покрепче держи копьё и не высовывайся, чтобы не оказаться на их пути. Они могут убить от страха. Будь осторожной и находись постоянно за мной.
Шум всё время нарастал, и уже чувствовалось, что дикие свиньи находились где-то рядом. Сердце Шерруа-этеррит учащённо забилось. Она впервые участвовала в такой опасной охоте, но рядом был её великан, и старшую сестру Великого царя это несколько успокаивало. Уж если взрослые разъярённые львицы ничего не сумели сделать с безоружным Бел-ибни, то дикие свиньи, тем более, являлись для него лёгкой добычей, и он с ними справится без труда.
Вот из зарослей камыша появилась первая свинья. Это оказался огромный самец. У него была перекошенная морда. Бел-ибни тут же выпустил в него стрелу, и зверь, жалобно хрюкнув, завалился на бок. Тут же, совсем рядом, появилась ещё одна клыкастая особь. И её Бел-ибни ловко уложил на землю. Он так перестрелял уже четырёх зверей. Остальная стая свернула в сторону, и послышался визг детёнышей. Они все мчались уже на Киккию и его сына.