От внезапного смущения я отвернулась и постаралась прикрыться руками.
— Почему? — негромко и с заметной хрипотцой спросил Шут, вдруг оказавшись рядом. — Тебе очень идёт. Даже размер почти твой.
— Ты специально это сделал! — Я сердито развернулась, но не могла рассмотреть его лицо в магической тени. — Ты меня обманул!
— Зачем мне тебя обманывать, ведьма? — Джастер вдруг неприятно ухмыльнулся. — На твою наставницу это точно не налезло бы, а тебе даже чуть великовато. Вот, видишь? — Он беззастенчиво подёргал вырез, едва прикрывавший мою грудь.
Я открыла было рот, чтобы по привычке возмутиться, как вдруг с удивлением поняла, что возмущения внутри нет. Даже мимолётная обида мелькнула и пропала, как тень от облачка. Ну что я, в самом деле, разве его не знаю?
Вон и уголок губ едва заметно подрагивает, готовый как изогнуться в улыбку, так и скривится в неприятную усмешку.
Неймётся ему всё…
— Ты опять шутишь, да? Хочешь меня разозлить?
Шут улыбнулся и привлёк меня к себе, зарывшись лицом в волосы.
— Хотел убедиться, что ты действительно изменилась. А, дьявол! Больно же ведьма!
— Ты это заслужил! Это была плохая шутка!
— Ладно, ладно, не кипятись, Янига! — отступивший Джастер примиряюще выставил вперёд одну руку, второй потирая бок, в который я его ткнула кулаком. — Больше не буду так шутить. Как ты опять в это место попала-то? У тебя что, с прошлой жизни такой удар поставлен? И кто тебя этому научил, хотел бы я знать…
Я смерила его хмурым взглядом, но вид ворчавшего Шута, с досадливой гримасой потиравшего бок, куда однажды пришёлся мой памятный удар кинжалом, настолько не вязался с нарядом грозного мастера смерти, что мне стало смешно.
Какой же он иногда мальчишка…
— Тебе, правда, нравится?
Джастер перестал дурачиться, выпрямился и в один миг привлёк меня к себе, жарко прошептав почти в губы:
— Это красиво и соблазнительно, ведьма. Даже очень.
Великие боги, что он со мной делает…
— Джа…
Глубокий и неожиданно властный поцелуй пронзил меня насквозь и в один миг прогнал все мысли из головы. Всего лишь поцелуем он взял и овладел мной до самой глубины, заставляя трепетать и жаждать…
Я чувствовала жар сильного тела, его горячие руки, горела в ответ сама и желала только одного — чтобы он не останавливался.
Ещё чуть-чуть…
Вот так, одним поцелуем и до самого конца.
— Как ты откликаешься, Янига… — вдруг жарко и хрипло прошептал Джастер, крепко обняв меня и прервав волшебный поцелуй. Его прерывистое горячее дыхание обжигало мою кожу, а сердце в груди гулко и часто билось. — Я же не удержусь…
— Почему? — я тщетно пыталась разглядеть его лицо. — Почему ты…
— Успеется, ведьма, — сказал он, отстраняясь от меня. — Потерпи. Не сейчас и не здесь. Это не самое лучшее место, чтобы задерживаться. Нам нужно ехать.
— А когда?
Даже заглядывая под капюшон плаща, я видела только его губы и подбородок, и мне очень хотелось протянуть руки и снять этот капюшон, зарыться пальцами в мягкие пшеничные кудри и тонуть, тонуть в его глазах…
— В Сурайе. — Он легко улыбнулся и нежно провёл по моей щеке ладонью. — Не забывай, что ты там для всех моя живая кукла. Поэтому я могу делать с тобой всё, что хочу.
— И что ты хочешь? — сердито буркнула я. Напоминание о моей новой роли, как и прерванный поцелуй, совсем не обрадовало.
— А как ты сама думаешь, ведьма? — Он снова улыбнулся, лаская пальцами моё лицо и волосы. — Что может хотеть здоровый мужчина, когда перед ним молодая красивая женщина, да ещё в таком наряде?
— Джастер…
— Ты против?
Великие Боги… Конечно, я не против!
Я покачала головой и крепко обняла его.
— Вот и договорились, — он бережно расцепил мои руки, сунул руку в торбу и достал низку бусин со знакомым когтем кхвана. — Давай, надену.
— А…
Я не успела ничего сказать, как мне на грудь легло ожерелье, а Джастер убрал руки от моей шеи.
— Не снимай его больше. Прошу тебя. Это очень важно.
Я торопливо закивала, не веря своему счастью, и гладила пальцами изменившийся оберег. Коготь кхвана теперь открыто лежал на груди, и под платье его уже не спрячешь. А Шут наклонился и поднял парн.
— Давай, помогу.
Пока Джастер помогал мне надеть накидку джихайен-маат, я думала о том, что очень хочу приехать в эту Сурайю.
И не на три дня, а как можно дольше.
Парн оказался удивительным. Он скрыл меня полностью, от макушки до пят. Даже лицо было закрыто прозрачной тканью. На голове он удерживался тонким обручем, пришитым изнутри. Ещё у парна оказались широкие рукава, которые застёгивались на запястьях на маленькие серебряные пуговки.
— Джастер… Когда ты это купил?
— В Кронтуше, по случаю, — беспечно откликнулся он. — Торговец уверял, что это одежда очень знатной дамы.
Я фыркнула, а Шут посмотрел на меня. Было очень странно чувствовать его взгляд, но видеть только губы и подбородок.
— В общем, он не особо ошибался. Парн на улице носят все женщины, но белый носят только джихайен-маат. И ещё. Забыл сказать, Янига. Язык Сурайи тоже отличается от вашего. Не бойся, не так сильно, как обычаи. Сэйраз тебе поможет понимать. Но говорить придётся самой. Поэтому запомни: «сай» — это «да», «лос» — это «нет», «слушаюсь, господин» — «энисма, рати». И обязательно поклонись. Вот так. Если забудешь — мне придётся тебя наказать, таков закон Сурайи. Запомнила?
Я только тихо выдохнула сквозь зубы от неожиданности. Ещё и кланяться теперь…
Хотя… Джастер, с его-то силой и умениями, не гнушался перед глупой деревенской ведьмой даже на колени вставать, когда «пса» и слугу изображал. У меня тем более спина не переломится ему поклониться.
— Э…Энисма… рати? — под одобрительный кивок ответила я, изображая неглубокий поклон, как показал Джастер. — А что такое сэйраз?
— Магическое ожерелье на твоей шее. А теперь помолчи, держи вещи и отойди вон туда, на солнце, не в тень! Мне нужно кое-что сделать.
Мне в руки упали наши сумки, и сверху на них Джастер умудрился пристроить лютню и фламберг. Но не успела я открыть рот, как Шут грозно сверкнул глазами из-под капюшона, и я мигом вспомнила, какую роль теперь играю.
— Сай, — пикнула я, изобразив поклон и стараясь не уронить доверенное, а затем торопливо направилась к указанному месту возле одного из домов.
Джастер же встал в тени сосны между Огоньком и Ласточкой, положил ладони на холки и лошади застыли, как статуи. А Шут извлёк откуда-то свирель и поднёс к губам.
Резкий, неприятный звук тревожно вонзился в воздух, а я от неожиданности вздрогнула и чуть не уронила всё доверенное. Джастер же продолжил играть, словно был учеником и впервые взял в руки свирель. Некрасиво, страшно, резко. Рваные трели взвивались в воздух и падали вниз, обрываясь в самый неожиданный момент.
И на этот странный, тревожный звук к нему стекались тени. Сэйраз на груди нагрелся, и я с замирающим от страха и волнения сердцем только крепче прижалась к стене, понимая, что впервые вижу по-настоящему тёмное и опасное колдовство так близко.
Тени же собирались вместе, сливались в тёмные пятна, начинали клубиться, понимаясь над каменной площадью. Я с ужасом наблюдала, как перед играющим Шутом появлялись жуткие создания, словно сотканные из живого чёрного тумана. Они походили на лошадей, но их глаза полыхали рубиновыми угольями, из-под верхней губы торчали клыки, а сами они навевали настоящий ужас, словно явились из этой самой Бездны или из мира демонов.
Последняя резкая и высокая трель взвилась в воздух, и Джастер опустил свирель. Пять туманных ужасающих тварей смотрели на него, а Шут вдруг резко взмахнул руками и два убитых зайца полетели навстречу тварям.
Кошмарные создания вскинулись, наперебой торопясь ухватить кровавую добычу. Злобные голоса, похожие на ржание, клацание зубов, и окровавленные морды, облизываясь в ожидании, уставились на кормильца.
— Мне нужны двое. — спокойно сказал Джастер. — Ты и ты.
Два чудовища послушно шагнули вперёд, в то время как остальные истаивали, растворяясь в тенях, словно их и не было.