Всадники дёрнули поводья, отшатнувшись, и их кони встали на дыбы, едва не сбросив седоков. Их крик донёсся до дороги, и я увидела, как заметались люди: кто-то упал на колени и молился, а кто-то торопливо настёгивал мулов, спеша убраться подальше от опасности, не надеясь на защиту воинов.
Но «осы» и их предводитель не собирались сдаваться так просто. Всадники перед караваном держали копья, готовые кинуться в атаку по сигналу своего предводителя. Не знаю, сколько это — один талан, но храбрости этим «осам» явно не занимать.
— Я вижу, что моё имя тебе знакомо, Альмахаим, — холодно и весомо произнёс Джастер. — Это хорошо. Также надеюсь, ты и твои люди не будете делать никаких глупостей, потому что мне не нужны ваши жизни, ибо желай я убить вас, вы бы уже были мертвы.
Альмахаим и его соратник справились с конями и теперь настороженно смотрели на Шута, который даже не пошевелился, наблюдая за дорогой. Предводитель «ос» обернулся, поднял руку и сделал короткий резкий жест.
«Осы» переглянулись, но копья опустили.
— Правильно ли я понял, что у Ашу Сирая есть дело к… ко мне? — хрипло спросил Альмахаим.
— Твоя мудрость и проницательность достойны похвалы, как и твоя смелость, — так же витиевато ответил Шут. — Я хочу поручить тебе и твоим воинам охрану своего каравана до самого Онферина. Сколько ты хочешь за эту работу, Альмахаим?
Глаза предводителя «ос» изумлённо расширились, он переглянулся со вторым всадником, который был удивлён услышанным не меньше.
— Трижды прошу прощения, Ашу Сирай, но не подвёл ли меня мой…
— Твой слух тебя не подвёл, Альмахаим. Сколько ты хочешь за то, чтобы проводить мой караван до Онферина?
Взгляд чёрных глаз предводителя «ос» снова стал проницательным и серьёзным.
— Мои воины…
— Я не торгуюсь, Альмахаим, — резко оборвал его Джастер, и прорези маски сверкнули знакомым изумрудным огнём. — У меня много дел и я тороплюсь. Поэтому спрашиваю в последний раз. Сколько?
— Четверть талана каждому и три четверти талана мне, — не задумываясь, ответил воин. — Всего…
— Семь таланов, договорились.
Джастер опустил руку в торбу, достал, и в воздухе сверкнули золотом небольшие монеты, пока я удивлялась, как быстро он сумел посчитать число «ос» и нужную сумму.
— Три талана сейчас, остальное получишь завтра в полдень на невольничьем рынке, когда я увижу свой караван.
— В полдень буду ждать вас, господин, — удивлённый Альмахаим ловко поймал плату и убрал куда-то в складки одежды. — Могу я послужить вам чем-то ещё?
— Мирам! — Джастер вскинул руку, подзывая невольника, а я только сейчас поняла, что давно не слышу перезвона колокольчиков. Значит, караван нас догнал, и Мирам всё это время ждал распоряжений Ашу Сирая.
— Слушаю, господин, — невольник склонился в поклоне возле стремени Огонька.
— Я уезжаю. До Онферина вы отправитесь с этими людьми. Альмахаим проводит вас до невольничьего рынка. Я буду ждать вас там завтра в полдень.
— Слушаюсь, господин.
— И скажи всем: кто решит сбежать, уклониться от работы или обмануть меня — позавидует Сафару и его прихвостням. Пощады не будет.
Не обращая больше внимания ни на кого, Джастер извлёк из рукава мантии свирель, и знакомый резкий и неприятный звук рассёк вечернюю трескотню кузнечиков. За несколько мгновений тени наших лошадей налились мраком, и вот уже два наймара стояли, довольно скаля клыки, в ожидании команды хозяина.
Краем глаза я видела, как шарахнулся от них Мирам, отползая на четвереньках подальше от кровожадных чудовищ; слышала, как за спиной прокатился вздох ужаса и снова заорали мулы, и то же творилось на дороге, где люди не ожидали увидеть такое диво. Даже храбрый Альмахаим заметно посерел, а его конь снова встал в свечку, намереваясь сбросить всадника и умчаться прочь от опасности. Спутник предводителя «ос» именно это и сделал. Точнее, он пытался удержаться на несущемся прочь скакуне.
Только Огонёк и Ласточка вновь стояли спокойно, словно ничего не произошло. Джастер протянул руки, и наймары ткнулись мордами в его ладони, как послушные псы. В следующий миг они обратились в чёрный туман и окутали наших лошадей. Я не успела даже вздохнуть, как подо мной появился угольно-чёрный скакун, чьи глаза отливали алым, а зубы не были лошадиными.
А ещё я была уверена, что голодными наймары не были.
— Едем.
Джастер пришпорил наймара и устремился вперёд с такой скоростью, что в воздух взлетели куски дёрна из-под копыт. Куда он так спешит?
Я пришпорила своего наймара, и очень быстро оба каравана остались далеко позади.
Джастер не стал сворачивать к дороге, а мчался через высокую бесконечную траву напрямик, как любил ходить по лесу. Довольно скоро впереди у дороги показался большой дом, окружённый высоким забором. Я думала, что Джастер свернёт туда, но он, напротив, свернул прочь от него.
Наша скачка продолжалась, стали появляться деревья, поле сменилось холмистой равниной, которую пересекало всё больше дорог и тропинок, а также небольших ручьев с мостиками через них. Впрочем, наймары легко перелетали через все преграды, и мне оставалось только крепче держаться, да гадать, куда так несётся Джастер.
Ещё я радовалась, что парн защищает лицо от ветра, потому что скорость была просто дикая. На дорогах магов я такого ветра не ощущала, наверное, там было своё особое волшебство.
Солнце всё стремительней катилось вниз, а Джастер по-прежнему стремился его обогнать. Деревья стали садами, среди которых мелькали небольшие домики. Длинные тени скрадывали дорогу и, наверное, простые лошади давно бы переломали себе ноги. Но наймары мчались в полумраке садов, не обращая внимания ни на что.
Но когда я испугалась, что ещё немного и перестану различать в сгустившихся тенях силуэт Шута, он перешёл на рысь, а затем и вовсе на шаг.
Радуясь, что бешеная скачка закончена, я неспешно поехала рядом с ним. Под копытами наймаров стелилась трава, над головой шумели листья неизвестных мне деревьев. А вот огоньков в окнах не видно.
Значит, мы уехали далеко от людей.
Словно в подтверждение моих мыслей, Джастер снял маску и скинул с головы капюшон.
— Чуешь запах, Янига? — спросил он, с удовольствием вдыхая полной грудью.
Я скинула парн с головы и сразу поняла, о чём он говорит. Вокруг пахло… свежестью и сладостью.
— Идём, — Джастер спешился и подал мне руку, как не делал очень давно.
А ещё он щурился от удовольствия и счастливо улыбался, сразу став похожим на такого знакомого мне Шута.
— Где мы?
Я шла за Джастером, ведя наймара в поводу. К моему удивлению, он не пытался больше вырываться, видимо, признав во мне временную хозяйку, и я этому была только рада.
— Это заброшенные сады Этелле, — Джастер отвёл в сторону свисающие с дерева длинные побеги, и сразу стало светло.
Точнее, мы оказались на обрывистом берегу широкой реки. Другой берег — выше нашего, уже скрыл за собой солнце, но быстрая вода в тёмных берегах оставалась удивительно светлой и даже сверкала рябью, как зеркало или серебро.
— Это Этелле — река, названная в честь супруги Сурта. — Джастер смотрел на открывшийся простор из-под руки. — Сурт — повелитель жизни и смерти людей, он сплетает из их нитей узор жизней, а его супруга — Этелле, — божественная пряха. Она свивает нить жизни каждого человека, и обрезает эту нить, послушная воле своего мужа.
— А эти сады… — я оглянулась на темнеющие деревья, увитые тонкими побегами.
— Когда-то давно, — Джастер опустил поводья и отошёл в сторону, вытянув руки и выманивая наймаров, — эти сады были священными, и Этелле любила в них гулять. В центре сада люди устроили святилище и приносили дары, прося Этелле спрясть им гладкую и ровную нить.
Как заворожённая, я смотрела на Джастера, который с улыбкой гладил жуткие туманные морды. Впервые меня очаровывал не его рассказ, а то, что я видела. Светлое небо над головой и светлая река. Тёмные, скрывшиеся в сумеречных тенях берега и деревья. А на светлом пятачке травы — почти среброволосый Шут в чёрном и два жутких зверя, сотканных из клубящегося чёрного тумана. Отливающий серебром полумесяц на груди Джастера и серые, едва заметные силуэты наших лошадей только усиливали это странное и удивительное зрелище.