— Ты… ты лжёшь, Безумный Джасир! Ты хитрее любого лиса! — вскричал Садир. — Ты играешь словами и прячешься за богов, чтобы избежать возмездия за свои дела!
— Здесь есть тот, кто может подтвердить или опровергнуть мои слова, — спокойно ответил Шут. — Разве не за этим здесь Взывающий?
Советники стали переглядываться и один из них что-то зашептал на ухо эмиру. Эмир согласно закивал.
— Мы думаем, что ты тянешь время, ничтожный сын песка и ветра, однако, в твоих словах есть истина! Скажи же нам волю Тёмноокого, о мудрейший Байруз! Как нам покарать этого презренного лжеца за его слова? — провозгласил повелитель Арсаниса.
— Пусть принесут жертву для Тёмноокого! — торжественно сказал Байруз.
По знаку эмира слуги внесли в зал треножник, на котором стояла жаровня с углями. Ещё двое слуг принесли чёрного петуха. Петух вращал глазами, но не вырывался, так как крылья и лапы у него были крепко связаны.
Байруз достал из своей одежды кожаный мешочек, зачерпнул из него горсть какого-то порошка и бросил в огонь, что-то неразборчиво шепча. Уголья полыхнули, вверх поднялись струйки густого белого дыма, скрывшие от меня Взывающего. Чёрный петух исчез в протянутой руке Взывающего, а затем уголья зашипели, когда на них плеснула кровь. Чёрная обезглавленная тушка упала на украшенный узорами пол.
— Тёмноокий соблаговолил выслушать нас, — громогласно и грозно сообщил Байруз. — Дай свою руку, презренный. Твоя кровь станет жертвой Тёмноокому. Он явит мне знаки, и я оглашу его волю.
— Да будет так, — спокойно сказал Шут, но мне почудилась в его голосе улыбка.
Великие боги… Неужели он…
Джастер протянул руку, сверкнул нож, и на угли плеснуло алым и… золотым. Я не успела подумать, что это было: удивительная кровь Джастера или случайные искры, когда в жаровне загудело, и вверх взметнулся столб пламени, увенчанный чёрным дымом. Байруз, советники и даже наша охрана отшатнулись прочь и, судя по страху и недоумению на лицах, это был совсем не тот знак, которого они ждали.
Джастер же зажал ладонью рану на запястье, и стоял спокойно и невозмутимо, только лунные зрачки отливали серебром. А я второй раз в жизни видела, как чёрный дым складывается в фигуру огромного наймара с витым рогом во лбу. Вокруг разливалось ощущение огромной и грозной мощи.
Поражённые невиданным доселе зрелищем, люди, бледные и испуганные, стояли, застыв как столбы. Не знаю, к какой воле тёмного бога они привыкли, но точно не ожидали, что он явится во дворце эмира во плоти.
— ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ, НЕУЖЕЛИ ТЫ, НАКОНЕЦ, НАУЧИЛСЯ ВЕЖЛИВОСТИ, АШУ СИРАЙ? — прогремел густой голос Сурта. — ЗАЧЕМ ТЫ СНОВА ПОБЕСПОКОИЛ МЕНЯ?
Огромный наймар утвердился дымными копытами на каменному полу, нависая надо мной и Шутом.
— В этот раз не я побеспокоил тебя, а твои преданные, — невозмутимо ответил Джастер, подняв невидящий взор навстречу наймару и ничем не выдав своих мыслей по поводу имени, раскрывшего его тайну. — Эти люди хотят казнить меня и решили узнать твоё мнение об этом. Где-то здесь должен быть твой преданный, который принёс мою кровь тебе в жертву.
— ЧТО-О⁈ — искренне изумился наймар. — КАЗНИТЬ ТЕБЯ⁈ ВОПРЕКИ МОЕЙ ВОЛЕ⁈ ПОЧЕМУ ГОВОРЯЩАЯ С МАТЕРЬЮ НЕ…
Джастер слегка развёл руками, прерывая Сурта и еле заметно улыбнулся.
— Думаю, в этом городе люди несколько… растеряли свою веру, — сказал он. — Я мог бы объяснить им сам, но решил, что это… будет не правильно. Они всё же твои преданные, а не мои.
На мгновение мне показалось, что в этих словах мелькнула едва уловимая насмешка и что я уже слышала что-то похожее, но вокруг мгновенно потемнело — наймар гневно вскинул голову, и туманная грива накрыла сумраком зал. Испуганные стражники побросали оружие и попадали на колени, закрывая головы руками. Советники не отставали и даже эмир сполз со своего трона и упал на ступеньки, не считая зазорным поклониться разгневанному богу. Кончик витого рога прошёлся по росписи потолка, осыпая на них куски цветной штукатурки, огненные глаза налились густым вишнёвым пламенем, чёрное копыто ударило в пол, разбивая каменные узоры на огромную паутину трещин.
— РАСТЕРЯЛИ ВЕРУ, ГОВОРИШЬ⁈ ДА, Я ВИЖУ! ЭТО НЕ МОЙ ХРАМ!
Новый удар копыта обрушился на каменный пол, и дворец содрогнулся от мощи гнева, которую излучал Сурт Тонкий хвост взвился и плетью хлестнул по стенам, вызвав дождь из осколков плитки, каменной крошки и настенных светильников.
— КТО ЗДЕСЬ ОСМЕЛИЛСЯ ОСКОРБИТЬ МЕНЯ И НАРУШИТЬ МОЮ ВОЛЮ⁈ КТО ПРОВЁЛ ЭТОТ ОБРЯД⁈
— Й…йа… — испуганно прохрипело где-то за жаровней, которая просто чудом не опрокинулась. — Мой повелите…
Огромная морда в один миг оказалась над Взывающим, который распластался на полу, закрыв голову руками.
— ТЫ НЕ ПРОХОДИЛ ПОСВЯЩЕНИЯ. — Огромные ноздри шумно выдохнули воздух, отчего одежда Взывающего затрепетала тряпкой. — И ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ ЕГО ПРОЙТИ, ТЫ ДАЖЕ НЕ ВИДИШЬ ВЕЛИКИЙ ДАР ТЕХ, КОГО ПО НЕДОМЫСЛИЮ СОБРАЛСЯ СУДИТЬ! НО ТЫ ПОСМЕЛ НАДЕТЬ МОЙ ЗНАК! КТО ТЫ? ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ РИТУАЛ ПРИЗЫВА⁈
— Йа-аа Б-Байруз, о мой повелитель! — испуганно залепетал несчастный, ударяясь лбом о каменный пол. — Я всего лишь послушник! Клянусь, о Повелитель Жизни и смерти, я не хотел ничего плохого! Настоятель Фарид сильно болен, он отправил послание в Онферин, Верховному Взывающему Ёзефу, но пока ответа не было, и эмир приказал мне…
— ИЗОБРАЖАТЬ ТОГО, КЕМ ТЫ НЕ ЯВЛЯЕШЬСЯ, ЧТОБЫ ВЫДАВАТЬ СВОИ ПРИКАЗЫ ЗА МОЮ ВОЛЮ⁈ — Разгневанный наймар поднял голову, и вишнёвые глаза двумя лучами впились в сжавшуюся у ступеней трона пухлую фигурку. — ТАК ВОТ КТО ЗАБЫЛ СВОЁ МЕСТО И ВОЗОМНИЛ СЕБЯ ВЫШЕ МЕНЯ И МОЕГО ГОЛОСА! НИЧТОЖЕСТВО!
Эмир затрясся и попытался отползти за трон, но огромное копыто опустилось и поднялось, с влажным хрустом оставив на полу золотую лепёшку, из-под которой растекалось кровавое пятно. Тёмноокий безжалостно карал тех, кто нарушал его законы.
— А ТЫ, БЕСПОЛЕЗНЫЙ ЧЕРВЯК, ПОСМЕЛ НАЗВАТЬ СЕБЯ МОИМ ВЗЫВАЮЩИМ И ПРОВЕСТИ СВЯЩЕННЫЙ ОБРЯД ВНЕ ХРАМА⁈
Огромная морда наймара вновь обратилась к послушнику и бедняга, бледный как молоко, тряпкой осел на пол, лишившись чувств и сознания.
— Я рад, что ты наводишь порядок среди своих преданных, о Повелитель жизни и смерти, — неожиданно вмешался Джастер прежде, чем огромное копыто успело опуститься на бесчувственного Байруза и раздавить его. — Но время не ждёт. Я должен идти, чтобы исполнить обещанное.
Наймар покосился вишнёвым глазом на дымящуюся жаровню, беднягу послушника и кивнул. Значит, всё это время Джастер подпитывал этот крохотный алтарь своей силой.
— ИДИ И ИСПОЛНИ ЧТО ОБЕЩАЛ, АШУ СИРАЙ! МЫ ЖДЁМ! — прогремело под сводами полуразрушенного зала в последний раз, и Тёмноокий исчез.
Вместе с этим зал снова наполнился солнечным светом. Стражники и советники осторожно поднимали головы, не веря, что гнев Тёмноокого миновал их.
Шут поддёрнул рукав, скрывая свежий порез на запястье, едва затянутый корочкой. Вокруг нас люди поднимались и оглядывались, поражённые до глубины души не только явлением Сурта, но и его безжалостной расправой над эмиром. Чёрный, словно выжженный в камне, отпечаток копыта вокруг раздавленного тела не оставлял никаких сомнений в божественной каре.
И я вдруг подумала, что очень много лет они верили в существование Сурта как… в сказку, детскую страшилку, и никак не ожидали, что сказка вдруг станет ужасной былью у них на глазах
— Идём, отун, — негромко сказал Джастер, беря в руку посох.
Я кивнула, но не успели мы развернуться и сделать пару шагов к выходу, как нам заступил дорогу Садир с мечом в руке.
— Стой, Машнун-Мают! — Его чёрные глаза горели нездоровым огнём. — Стража! Взять этого преступника! Он убил эмира!
Стражники уже поднялись с колен, но мрачно и хмуро переглядывались и не спешили выполнять приказ. Однако Садира это ничуть не смущало.
— Ты не уйдёшь от моего справедливого возмездия, Машнун-Мают! — Он торжествующе рассмеялся. — И все твои хитрости тебе не помогут! Подумать только, ты — ещё и Ашу Сирай! О, султан дважды щедро наградит меня за твою поимку! Я буду величайшим хази в истории!