Джастеркриво ухмыльнулся и приложился к глиняному горлышку.
— Ты так и не оставила свою мечту женить меня? — усмехнулся он, опустив бутыль. — Думаешь, я откажусь от своих слов?
Что? Женить его? На ком⁈ Я еле сдержалась, чтобы не вскочить и не спросить, что это ещё за история с женитьбой.
Тихо, Янига, спокойно. Ты уже опытная ведьма, лежи в «тени» и слушай внимательно! Когда ещё Джастер так разоткровенничается…
Бахира только вздохнула, огорчённо покачивая головой.
— Неужели на всём свете нет женщины, способной разжечь твоё сердце, Джасир?
Шут криво усмехнулся.
— Я не желаю говорить на эту тему, Бахира. Это понятно?
Он снова приложился к выпивке, а Сновидица тяжело вздохнула.
— Джасир безжалостен к любящим его сердцам, словно они его враги, — грустно сказала она. — Ты учил нас, что каждый получает то, что заслуживает и в этом есть высшая справедливость, ибо этому закону подчиняются даже боги. Ответь мне, сын мой, чем же Яния заслужила своё разбитое сердце? Почему твоё милосердие щадит людей, забывших законы Матери, но отворачивается от любви той, что служит ей?
Шут замер, а затем опустил руку с бутылью. Я же затаила дыхание в ожидании его ответа.
Наконец-то я узнаю, почему он всё время отталкивает меня.
— Потому что у Яниги своя судьба, а у меня — своя, — негромко сказал Джастер, глядя куда-то перед собой. — И она об этом знает. Я её не обманываю и не обманывал, Бахира. Не моя вина, что она придумывает себе то, чего нет, и обманывает сама себя. Я не разбиваю ей сердце, это её заблуждения разбиваются о реальность. Я обещал ей только то, что могу дать, не больше.
Безжалостен к любящим его сердцам… Вот уж точно! Никогда он моих чувств не щадил! И даже сейчас не пожалел, хоть и не знает, что я всё слышу!
Мои заблуждения разбиваются о реальность… Сама себе придумываю то, чего нет… И опять он эту свою судьбу приплёл! Хоть бы уж рассказал, что у меня там за судьба такая, что он от меня, как от заразы какой, отмахивается…
Но Шут ещё не закончил.
— Не волнуйся за неё, ами. Вы обе служите Датри, и она вас не оставит без своего покровительства. У тебя и у неё всё будет хорошо. А я… — он снова криво усмехнулся и взболтал остатки вина. — Я ей должен. И не только ей. И должен столько, что…
Он резко замолчал и махнул рукой.
— Это вас не касается. Забудь.
Джастер снова приложился к бутыли, пока Бахира молчала и задумчиво хмурила брови, глядя на Шута. И я в вдруг поняла, что такой откровенный разговор у них состоялся впервые, не смотря на всё, что их связывало. Джастер и в самом деле никому ничего не говорил о своём прошлом.
Только прошлое его не отпускало, и дело здесь было явно не в любовной истории. Не служит Датри, а должен ей… И не только ей…
«Не хочу, чтобы вы об этом знали»…
«Ты думаешь, кто-то из нас способен забыть, что ты натворил, Ашу Сирай⁈» — вдруг вспомнились мне слова Сурта. — «Иди и исполни, что обещал!»
По спине прокатилась настоящая волна холода от внезапного понимания. Джастер действительно должен не только Датри, но и Сурту. А может и не только им, но и другим богам.
До этого момента я не осознавала, насколько всё серьёзно на самом деле. Моя любовь и желание быть рядом с Джастером настолько затмили мне глаза, что Вахала и неизвестный враг Шута казались самыми страшными преградами на пути к моему счастью.
На самом деле, для Джастера всё намного сложнее, чем я думала.
Что бы он ни скрывал, это наверняка была очень тёмная и страшная история. Оказаться должником у богов — я даже не знаю, что такое нужно натворить, чтобы…
Чтобы Датри потребовала от него невозможное: вернуть в мир магию.
Великие боги! Неужели Джастер умудрился прогневать богов в той самой битве при Раймадане, о которой я ничего не знаю⁈
Поэтому он и не хочет ничего говорить Бахире? Чтобы она не считала себя виноватой в этом его долге?
— Джасир… — Бахира осмелилась нарушить затянувшееся молчание. — Ты можешьдоверить мне…
Шут покачал головой, прерывая Сновидицу.
— Нет, ами. — он снова был мрачен и хмур. — Это мой личный долг, вас он не касается. Достаточно того, что вы здесь, а я беспомощен и полностью завишу от вас обоих. Это и так невыносимо. Не делай мою жизнь ещё тяжелее.
Он снова пригубил вино, а Бахира протянула руку, но не коснулась его плеча. Джастер явно был не в том настроении, чтобы принять её сочувствие.
Невыносимо быть зависимым от нас… Горько-то как такое слышать. Словно мы с Бахирой виновны в том, что случилось…
Безжалостен к любящим… Ещё бы. Когда от тебя боги требуют невозможного, где уж тут любовные истории заводить…
— Янига считает, что я силён… — неожиданно заговорил Шут. — Но это не так. Совсем не так. Я слаб и беспомощен, как никогда прежде. Я не могу исцелять свои раны, не могу избавиться от этой слепоты, не могу использовать свою силу, не могу… Скашрассаа! Да я ничего не могу сделать, как раньше! Я связан, скован, заточён в этих проклятых ограничениях, как в крохотной клетке! От моей прежней силы остались жалкие капли! А теперь ещё и ослеп! Это я то! Я⁈ — он негромко и горько рассмеялся. — Видят боги, если бы он узнал — вот бы посмеялся надо мной! Хотя он не умеет…
Он? Кто такой — он? Тот самый враг Шута?
— Я — жалкая тень себя прежнего. — Джастер потряс пустой бутылкой и горько скривился. — Я пуст, как этот кувшин. Я совершенно бессилен, ами. Просто жалкое ничтожество.
Я закусила кулак, чтобы не выдать себя ни звуком. Что бы Джастер не пил, это вино явно на него подействовало, раз он так с Бахирой разоткровенничался и решил поделиться с ней своими переживаниями. Мне бы такого он и даже на пьяную голову не сказал…
Жалкая тень себя настоящего… жалкое ничтожество…
Это он-то? Он⁈ Который в храм самого Сурта с ноги заходит, с Тёмным богом на равных спорит, а его прислужника-лича, как сухую траву, чуть не спалил? Про всякую болотную нечисть и лесных разбойников с ведьмами я уже даже не заикаюсь…
Великие боги, это какая же сила у него была, что он сейчас себя младенцем чувствует? С гору⁈
И как же сильно он переживает своё увечье на самом деле…
— Садир, эта мразь… — Джастер сжал кулак на глиняном горлышке. — Видит Шанак, будь я в силе, от этого жалкого самонадеянного червя и мокрого места не осталось бы! И ничего этого не было бы…
Он раздражённо махнул рукой, приложился к горлышку, и в очередной раз прошипев какие-то ругательство отбросил пустую бутыль.
Бахира кончиками пальцев вытирала бегущие по щекам слёзы.
— Всё идёт не совсем так, как я планировал, но… Не знаю, кто из вас молился Датри, но это помогло. Вы остались невредимы. Невинные не погибли. А цена… что ж, оно того стоило, наверное.
Я поражённо молчала, поняв, что удивительное спокойствие Джастера было навеяно исполнением воли Великой Матери. Выходит, мои молитвы о помощи снова были услышаны…
— Джасир… — Бахира осторожно коснулась его руки. — Скажи мне, какую цену ты заплатил за смерть Гадюки? Что произошло во дворце эмира?
— Всего лишь позволил людям увидеть лицо Ашу Сирая. — Джастер мрачно смотрел в огонь невидящим взглядом. — Позволил своим врагам узнать о своём… своей слабости, — он провёл ладонью перед глазами. Позволил людям услышать то, что их не касалось. Я больше не смогу появляться в Сурайе под этим именем и спокойно заниматься своими делами, и меня это не радует. А Янига… Янига узнала, что она Голос Датри.
«Ты поставил больше, чем свою жизнь, Ашу Сирай…»
В неведомой Игре сошлось куда больше концов, чем я думала.
Дажстер уже заплатил зрением, заплатил своей репутацией и тайной Ашу Сирая, которые тщательно берёг. А ведь с момента разговора в храме Сурта прошло всего несколько дней…
Ох, Датри, я не знаю, чем Джастер тебя прогневал, но прошу: не сердись на него больше и помоги всем нам. Я верю, что он исполнит свой долг, но умоляю тебя — не увеличивай его ношу новыми страданиями…