Оглавление
От издательства
От автора
Асина память. Рассказы
У печки
Случай
На реках Вавилонских
Злая невеста
Верная Василиса
Асина память
Лесник и нос
Отпевание в заречном
Катин сон. Святочный рассказ
Бабка-Живулька. Сказка
Тёплая
Соборование. Короткая повесть
В праздник
Епархиальное собрание
Соборование
Встречи-проводы. Приходские записки
В Петрово
На дому
Нищий
Алоэ
Сглаз
Мотылек
Похоронили
Одинокая
Тяжкие проводы
Начало мая
Сирота
Пенек и Алеша
При смерти
Смерть церковницы
Про старушку с носом
Пожар
«Святое письмо»
Ограбили
Одинокие проводы
Сенька
Две бабушки
Перепрыгнул
Холодильник
Ботинки
Как просыпается весна
Отпевание фермера
Совпадение
Умирающая
Старушка Маша
Визит к колдунье
Вечером
Картошка
Деревья
Конец лета
У окна
Про бабку Дусю
Дом у красной горки
Проходимец
Опять пожар
Об авторе
От издательства
Открыть книгу, недоверчивым взглядом пробежать по строчкам: «Еще один сельский священник». Но скептическая улыбка быстро слетает. Нас, людей, хлебом не корми, дай послушать истории о других людях. Хороший рассказчик в любую эпоху — на вес золота. И вот ты попал. Пока не дочитаешь до конца — не остановишься. Рассказ-то короткий. И еще один. И еще... Непривычный для жителей мегаполиса неспешный ритм. Как будто вместо привычной сладкой газировки хлебнул родниковой воды, вместо соцсетей открыл позабытую, любимую с детства сказку, будто хотел перекусить в кафе, а попал в гости к хорошему знакомому и засиделся за чаем затемно.
За поводом для истории хорошему рассказчику далеко ходить не надо. Вот, например, чайник — Асина память. Между обычным пузатым эмалированным чайником с ярким цветком и маленькой девочкой, которая спит на кладбище под легким крестом, протягивается ниточка памяти, ниточка слов.
Когда в доме горе, в России зовут священника, так принято, даже если покойный от Церкви был далек. А что думает священник, приходя в дома людей, которых он никогда не видел в храме? Что он чувствует, подводя итог жизни человека, которого не знал, и проходя по краю жизни тех, кто остается? «...Β одном из приходов нашей епархии... случилось быть
покойнику», — начинает рассказ батюшка. В этой, конкретной истории о мертвом человеке нет ни слова, он — лишь повод к панихиде. Но такая пронзительная грусть в рассказе, такой простор распахивается за простыми словами псалма, что хочется вернуться к началу текста и понять, как совершается это чудо. Из села пришли двое певчих: помоложе — Анастасия, постарше — Клеопатра, уборщица. Вот открыли пустой храм, растопили печку, поставили скамью под гроб. К назначенному времени прибыл автобус, в храм внесли усопшего, неспешно своим чередом потекло отпевание, рядовое, ничем не примечательное. Но чем-то запал в душу священника тот хмурый февральский день, раз смог он рассказать о нем так, что за будничным событием вдруг распахивается иконная перспектива. А читатель все пытается поймать момент, строчку, где вдруг происходит чудо, но каждый раз оно ускользает, остаются только дивные слова древнего псалма: «На реках Вавилонских». Там, где автор ставит точку, читатель поднимает глаза от книги и вспоминает что-то свое, забытое, щемящее до боли.
Россия у каждого своя, но ощущение печали, привычной тоскливой боли, перемешенной с ожиданием и надеждой, знакомо каждому. Чтобы вспомнить его, достаточно в ненастный день долго смотреть из окна поезда или автобуса на пролетающий мимо пейзаж, на эту маленькую станцию, где хочется остаться навсегда, когда проезжаешь мимо, и откуда навсегда хочется уехать тем, кому суждено там жить. Связующее звено между теми и другими — неторопливый рассказ сельского священника, просто и честно он говорит о самом главном, о том, что есть в каждом из нас.
От автора
Книга, получившая название «Асина память», сложилась из наблюдений, непосредственных впечатлений и литературных записей. Большинство историй не что иное, как сельская церковно-приходская повседневность: жизнь священника на приходе, среди людей и с людьми в непростую, переменчивую и по-своему неповторимую эпоху рубежа веков и тысячелетий.
Я бы хотел посвятить эту книгу людям, живым и усопшим, с которыми свел меня Промысл Божий за эти сравнительно недолгие (но субъективно для меня протяженные и насыщенные) годы служения в сельских приходах Ярославской епархии. Ни от кого из них, бывших причиной страдания или радости, я бы не хотел отказаться. Все они — часть моей души.