– Спасибо, – смущённо пробормотала она и спросила: – А я думала, солнечных зайчиков, ну… всех солнечных… только зеркальцем пускать можно, разве нет?
– Зеркальцем – это когда на работу, – улыбнулся козлёнок, – а здесь наш дом.
Они засмеялись и ускакали. Солнце поднималось всё выше, высохла роса на траве. Скоро объявят подъём.
– А они целый день здесь играют? – спросила Ася.
– Нет, только утром. Сейчас ещё немного порезвятся и спрячутся в цветы, – объяснил Сева.
А Горыныч сказал:
– Нам пора. Если хорошо себя чувствуешь…
– Прекрасно чувствую! Летим!
Горыныч рассмеялся:
– Ну нет! Уже проснулись повара и вожатые. Представляешь, что они подумают, если увидят летящую Прасковью Шустову?!
Пришлось идти пешком. Это тоже было интересно. Горыныч сел Асе на одно плечо, Сева – на другое. Когда перешли мостик, их догнал сияющий разрумяненный Ёж и сел Асе на макушку. От него было жарко, как от солнца.
– Сева! – вспомнила Ася. – Ты же хотел мне что-то показать!
– Поздно уже, – вздохнул Сева. – Как родниковый цветок распускается, можно только ранним утром увидеть.
– Родниковый цветок?!
– Ну да. Спускайся вот здесь к ручью.
Без тропинки, через кусты Ася спустилась в овраг, где шумел ручей.
– Иди прямо по воде, против течения.
Вода была холодная. Ноги скользили по камням, вязли в песке, но Ася упрямо шагала против ручейного течения. Очень уж хотелось посмотреть родниковый цветок.
Постепенно ноги привыкли к воде, даже весело стало. Струйки щекотали кожу, почти как солнечный бельчонок.
– Пришли, – сказал Сева.
В большой ручей впадал маленький. Его студёная вода сотнями игл впилась Асе в щиколотки. Ручеёк бежал из круглого, как блюдце, родника.
– Вот он.
– Это обычный родник, – засомневалась Ася.
– Много ты понимаешь! – обиделся Горыныч. – Это он сейчас обычный, а если бы…
– …Некоторые под ноги смотрели, – подхватил Ёж, – не упали бы и увидели, как он распускается!
– Можно, конечно, на закате прийти, – сказал Сева, – посмотреть, как он закрывается и под землю уходит. Но это не так красиво.
Асе очень-очень захотелось увидеть, как распускается родниковый цветок.
– А завтра утром нельзя? – умоляюще спросила она.
– Конечно, можно!
– Мы за тобой зайдём!
– Только, чур, не пищать, что рано встать не можешь!
– Нет, я люблю рано вставать, – сказала Ася и стала выбираться на сушу.
– По земле не пройти, – сказал Ёж, – всё заросло. Только по ручью.
– Замёрзла, да? – забеспокоился Сева.
– Ничего…
Гномы проводили Асю до корпуса. Лагерь «Светлячок» просыпался. Хлопали окна и двери, от столовой плыл запах манной каши. Мимо прошёл тренер Жора, посмотрел подозрительно, хоть гномы и спрятались в карманы Асиного сарафана.
«Ох, не опоздать бы! – с тревогой подумала Ася. – А то начнут приставать: где была?» Почему-то никому не кажется странным, если человек поздно ложится, но никто не понимает, если он по доброй воле встаёт ни свет ни заря.
Уже около самого корпуса Горыныч сказал:
– Привет передавай Манюне и Марусе.
– Кому?!
Гномы удивлённо переглянулись.
– Ни за что не поверю, что девчонки с тобой ещё не познакомились, – недоверчиво сказал Ёж. – Да они, наверное, уже замучили тебя своей болтовнёй!
– Прасковья просто не признаётся, чтобы мы их не ругали. Это у них девчоночья солидарность.
– Да нет никакой солидарности! – ничего не понимала Ася. – И никаких Манюнь я не знаю!
– Манюня – одна и Маруся – одна, – поправил Сева. – Неужели вы не знакомы? Они же живут на подоконнике, в герани…