– Обыкновенная! Разве меня не посадят в тюрьму?
– Нет.
– И я не попаду, как Асканио, в Шатле?
– А кто такой Асканио?
– Ученик мастера Бенвенуто Челлини.
– И что натворил этот ученик?
– Обманул девушку.
– Кого же именно?
– Дочь парижского прево, мадемуазель Коломбу д'Эстурвиль.
– Ну так что же?
– Как – что? Я считаю приговор несправедливым. Мы оба совершили одно и то же преступление, так почему же его засадили в Шатле, а меня приговорили только к штрафу в двадцать парижских су? Да существует ли справедливость на этом свете?
– Конечно, молодой человек, справедливость существует. Вот почему мы и вынесли этот приговор.
– Ничего не понимаю…
– Дело в том, бездельник, что честное имя благородной девицы стоит тюремного заключения, а честное имя простой девушки – не больше двадцати парижских су.
– Но это чудовищно! Отвратительно! – воскликнул Жак Обри.
– А ну-ка, дружок, платите штраф и убирайтесь подобру-поздорову! – сказал судья.
– Никакого штрафа я платить не буду и никуда отсюда не уйду!
– Тогда придется позвать стражников и отправить вас в тюрьму, где вы будете сидеть, пока не уплатите штраф.
– Только этого мне и надо!
Судья вызвал стражников:
– Отведите этого бездельника в тюрьму Отцов-кармелитов.
– Отцов-кармелитов?! – воскликнул Жак. – А почему не в Шатле?
– Потому что Шатле не долговая тюрьма, а королевская крепость. Поняли, дружок? И, чтобы туда попасть, надо совершить что-нибудь поважнее. Вам угодно в Шатле? Как бы не так!
– Постойте, постойте… – запротестовал Жак. – Да постойте же, говорят вам!
– В чем дело?
– Если меня отправят не в Шатле, я согласен уплатить штраф.
– Ну вот и хорошо; значит, не о чем больше толковать, – сказал судья и, обращаясь к стражникам, добавил: – Можете идти, молодой человек согласен уплатить.
Стражники ушли, а Жак вынул из кошелька и положил перед судьей двадцать парижских су.
– Сосчитайте, – велел судья секретарю.
Секретарь опять изогнулся дугой, как мрачная, черная радуга, над заваленным бумагами столом и, не сходя с места, достал лежащие на нем деньги; казалось, он обладает способностью безгранично вытягиваться в длину.
– Сумма верна, – сказал он, пересчитав.
– В таком случае, отправляйтесь домой, бездельник, и освободите место для других: правосудие не может заниматься только вами.
Идите, идите!
Жак Обри и сам видел, что ему нечего больше здесь делать, и удалился в полном отчаянии.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
в которой Жак Обри поднимается до вершин поистине эпических
«А любопытно знать… – размышлял школяр, выйдя из дворца Правосудия и машинально направляясь по Мельничному мосту в Шатле, – любопытно знать, как отнесется Жервеза к тому, что ее честь оценена в двадцать парижских су? Она скажет, что я разоткровенничался, сболтнул лишнее, и выцарапает мне глаза».
– Ба! Кого я вижу!
Последний возглас относился к пажу того самого учтивого вельможи, которому Жак Обри поверял, как лучшему другу, свои сокровенные тайны. Мальчик стоял, прислонясь к парапету набережной, и забавлялся, подбрасывая в воздух камешки.
– Вот так удача, черт возьми! – воскликнул школяр. – Мой безымянный друг пользуется, насколько я понимаю, достаточным влиянием при дворе, чтобы отправить меня в тюрьму. Само провидение посылает мне его пажа; мальчик скажет, где я могу отыскать своего друга. Ведь ни имени его, ни адреса я не знаю!
И, желая поскорей воспользоваться тем, что он рассматривал как особую милость провидения, Жак Обри направился к пажу.
Мальчик тоже узнал его; он сразу поймал все три камешка, заложил ногу за ногу и стал ждать Жака Обри с насмешливым видом, присущим всем членам корпорации, к которой он имел честь принадлежать.
– Здравствуйте, господин паж! – еще издали крикнул Жак Обри.
– Здравствуйте, господин школяр, – ответил мальчик. – Что поделываете в этих местах?
– Как вам сказать… Я кое-что искал и, кажется, нашел, ибо встретил вас. Видите ли, мне нужен адрес моего превосходного друга, графа… нет, барона… то бишь виконта… одним словом, адрес вашего господина.
– Вы желали бы с ним повидаться? – спросил паж.
– Да, и как можно скорей.
– Ну, вам повезло: он сейчас у прево.
– В Шатле?
– Да, и с минуты на минуту должен оттуда выйти.
– Счастливчик, он может входить в Шатле, когда ему вздумается! Наверное, мессер Робер д'Эстурвиль связан с моим достойным другом, виконтом… графом… нет, кажется, бароном…