– Одна из сторон, вступающих в брак,– знатная и могущественная мадемуазель Коломба д'Эстурвиль.
– Коломба д'Эстурвиль, – машинально повторили нотариусы.
Придворные слушали Бенвенуто с величайшим удивлением.
– Другая сторона,– продолжал Челлини,знатнейший и могущественнейший Асканио Гадди, сеньор Нельский.
– Асканио Гадди!– воскликнули одновременно прево и д'Орбек.
– Простой подмастерье!– с горечью добавил прево,обернувшись к Франциску I.
– Асканио Гадди, сеньор Нельский,– как ни в чем не бывало продолжал Бенвенуто, – которому король Франциск Первый, по своей великой милости, жалует французское подданство и должность управляющего королевскими замками.
– Если ваше величество приказывает, я готов повиноваться,– сказал прево, – но все же…
– По ходатайству Асканио Гадди его величество жалует мессеру д'Эстурвилю, прево города Парижа, титул камергера.
– Сир, я согласен, – сказал господин д'Эстурвиль, окончательно сдаваясь.
– О боже мой! Боже мой! Неужели это не сон!пролепетала Коломба, падая на стул.
– А я? Как же я-то? – воскликнул д'Орбек.
– Что касается вас, граф,– заявил Челлини, продолжая выполнять королевские обязанности,– я пощажу вас и не назначу судебного расследования по вашему делу,хотя вы и вели себя непозволительно.Великодушие, так же как щедрость, – одна из добродетелей короля. Не так ли, сир?..– проговорил он, обращаясь к Франциску I. – Но вот и контракты готовы.
Давайте их подпишем, господа.
– Ну чем не его величество!– воскликнул Франциск I, веселясь, как школьник на каникулах.
Король подписал контракт и передал перо Асканио, а тот, начертав дрожащей рукой свое имя, отдал перо Коломбе, которой Диана помогла подняться со стула и подвела к столу, бережно поддерживая под руку. Руки влюбленных соединились, и оба чуть не потеряли сознание.
Затем настала очередь Дианы подписать контракт; от нее перо перешло к госпоже д'Этамп; герцогиня передала его прево, тотграфу д'Орбеку и, наконец, граф – испанскому послу.
А под всеми этими громкими именами четким, твердым почерком подписался Бенвенуто Челлини.
А ведь его жертва была, пожалуй, самой большой.
Подписав контракт, испанский посол подошел к герцогине.
– Наш уговор остается в силе, не правда ли, сударыня? – спросил он.
– О господи! – воскликнула герцогиня. – Поступайте как знаете. Какое мне дело до Франции! Какое мне дело до целого мира!
Герцог поклонился и вернулся на свое место.
– Кажется,император намерен сделать герцогом Миланским не короля Франциска, а его сына?спросил в эту минуту посла его племянник,еще молодой и неопытный дипломат.
– Герцогом Миланским не будет ни тот, ни другой, – ответил посол.
Тем временем присутствующие один за другим продолжали ставить свои подписи под контрактом.
Когда все подписались, Бенвенуто подошел к Франциску I и, опустившись на одно колено, проговорил:
– Сир, я только что приказывал, как король, а теперь молю вас, как самый смиренный и преданный из ваших подданных: окажите мне, ваше величество, последнюю милость!
– Говори, Бенвенуто, говори, – благосклонно ответил король, наслаждаясь сознанием своего королевского могущества. – Скажи, чего ты хочешь?
– Вернуться в Италию, сир, – ответил Бенвенуто.
– Как– в Италию?!– воскликнул король.– Тебе предстоит сделать для меня так много прекрасных вещей, а ты хочешь меня покинуть? Нет, я не согласен.
– Я вернусь! Клянусь вам, сир! Но сейчас отпустите меня. Я должен побывать на родине.Не стану говорить о том,что мне пришлось пережить и как я страдаю, – тихо добавил он, грустно покачав головой, – этого не передашь словами.
Только воздух родины может излечить мое израненное сердце. Вы могущественны, щедры, ваше величество, и я люблю вас. Я непременно вернусь, как только солнце родины исцелит меня.К тому же я оставляю вам Асканио – мое второе «я» – и Паголо – мою правую руку; они заменят вам Бенвенуто, ваше величество. А когда ласковый ветер родной Флоренции развеет мою печаль, я вернусь, и тогда уж ничто на свете, кроме смерти, не разлучит нас!
– Поезжайте,– грустно согласился Франциск I.Художник должен быть свободным, как ласточка.
Поезжайте, Челлини!
И король протянул ему руку, на которой Бенвенуто запечатлел в знак благодарности почтительный поцелуй.
Перед уходом Челлини приблизился к герцогине д'Этамп.
– Вы очень гневаетесь на меня, сударыня?спросил он, незаметно передавая ей роковое письмо,которое, подобно магическому талисману, только что совершило настоящее чудо.