Камерарий тотчас же воротился к святейшему отцу и передал ему пятьсот экю, что раздосадовало святейшего отца. Вспылив, он принялся бранить Помпео.
– Ступай сам за великим ваятелем в его мастерскую, скотина, – приказал папа, – и со всей учтивостью, на какую только способна твоя глупая голова, передай, что, ежели он согласен сделать мне чашу, я предоставлю ему любые льготы!
– Но, ваше святейшество,– отвечал Помпео,– не лучше ли отложить все это до завтрашнего утра?
– Даже нынче вечером и то поздно, дурень ты этакий! Я не желаю, чтобы Бенвенуто отошел ко сну с недобрым чувством ко мне. Тотчас же исполни мою волю, и чтобы завтра, проснувшись, я узнал о его согласии!
Помпео вышел из Ватикана сам не свой и отправился в мастерскую Бенвенуто. Она была закрыта. Он посмотрел в замочную скважину, посмотрел в дверные щели, оглядел все окна, надеясь, что хоть в одном брезжит свет, но все было погружено в темноту. Тут он тихонько постучался, во второй раз отважился постучаться погромче, а в третий еще громче.
Тогда во втором этаже открылось окошко, и показался Бенвенуто в рубашке, с аркебузом¹ в руке.
[¹Аркебуз– старинное фитильное ружье.] – Кто там? – спросил Бенвенуто.
– Это я,– ответил гонец.
– Кто это– я?– снова спросил ваятель, прекрасно узнавший своего недруга.
– Помпео.
– Лжешь!– произнес Бенвенуто.– Я превосходно знаю Помпео– такой трус не отважится в поздний час пройти по улицам Рима!
– Да я уверяю вас, дружище Челлини…
– Замолчи! Ты просто разбойник и выдаешь себя за бездельника Помпео, чтобы тебе открыли дверь,– собираешься меня ограбить.
– Маэстро Бенвенуто, да пусть я умру…
– Еще одно слово,– крикнул Бенвенуто, наводя аркебуз на собеседника, – и твое желание исполнится!
Помпео со всех ног бросился бежать по улице, зовя на помощь, и скрылся за углом.
Когда же он скрылся, Бенвенуто затворил окно, повесил аркебуз на гвоздь и снова улегся спать, посмеиваясь над тем, как припугнул Помпео.
На другой день, спускаясь в мастерскую, открытую час назад учениками, Бенвенуто Челлини увидел, что на противоположной стороне улицы стоит Помпео, который спозаранок явился сюда и ждал его появления.
Заметив Челлини, Помпео приветствовал его с таким сердечным и дружеским видом, с каким, вероятно, еще не приветствовал никого на свете.
– А-а,– воскликнул Челлини,– это вы, дражайший Помпео! Клянусь честью, я нынче ночью чуть было не проучил одного негодяя– он посмел назваться вашим именем!
– Неужели?– воскликнул Помпео с натянутой улыбкой,шаг за шагом приближаясь к мастерской.
Да как же это случилось?
Бенвенуто рассказал посланцу его святейшества о том, что произошло, но Помпео так и не признался, что именно с ним Бенвенуто и разговаривал ночью, ибо ваятель обозвал его тогда трусом. Затем, окончив рассказ, Челлини спросил Помпео, какому счастливому случаю обязан он чести в столь ранний час видеть у себя дорогого гостя.
Тогда Помпео стал рассказывать, разумеется кое-что опуская, о поручении Климента VII. Пока он говорил, лицо Бенвенуто Челлини прояснялось.
Итак, Климент VII сдался. Ювелир переупрямил папу!
И, когда Помпео окончил речь, Бенвенуто сказал:
– Передайте его святейшеству,что я почту за счастье подчиниться ему и всеми силами постараюсь снова заслужить его милость, которую потерял не по своей вине, а по наветам завистников. Кстати, ведь у папы довольно много прислужников, не так ли? Пусть же, господин Помпео,– и так будет лучше для вас – ко мне отныне посылают другого слугу. Ради собственного благополучия не вмешивайтесь больше в мои дела, господин Помпео. Пожалейте себя– никогда не попадайтесь мне на пути! И, во имя спасения моей души, молите бога, чтобы я не расправился с вами, как Юлий Цезарь с Помпеем¹.
[¹Во время гражданской войны в Древнем Риме Юлий Цезарь (101–44 годы до н. э.) разбил войско своего соперника Гнея Помпея, который после этого был убит в Египте.Цезарь сделался неограниченным властителем Рима; это было начало перехода от сенатской республики к империи.] Помпео поспешил убраться и, отправившись к папе, передал ему ответ Бенвенуто, впрочем промолчав о заключительной части речи.
Некоторое время спустя, желая окончательно примириться с Бенвенуто, Климент VII заказал ему медаль со своим изображением. Бенвенуто вычеканил ее из бронзы, серебра и золота и отнес папе. Климент VII пришел в восхищение и восторженно заявил, что и античные мастера не делали таких красивых медалей.