– вы?
– Да. Вы же знаете: святая обязанность друзей – во всем помогать друг другу.
– Друзей?
– Разумеется. Разве мы с вами не друзья! В конце концов, что такое дружба? Это полное доверие друг другу. А я всегда доверял вам и потому рассказывал не только свои, но даже чужие тайны.
– И никогда не раскаивались в этом?
– Никогда! По крайней мере, в отношении вас; к сожалению, не могу сказать того же обо всех своих друзьях: есть в Париже один человек, которого я напрасно разыскиваю, но когда-нибудь, с божьей помощью, мы с ним встретимся на узенькой дорожке…
– Слушайте, милейший, повторяю вам: я очень спешу, – прервал его Мармань, прекрасно понимавший, кого именно ищет Жак Обри.
– Но подождите хоть немного – я же сказал: вы можете оказать мне услугу…
– Ну хорошо, говорите, только поскорей.
– Скажите, вас ценят при дворе?
– Так, по крайней мере, говорят мои друзья.
– И вы пользуетесь доверием короля?
– Да, и в этом вполне могли убедиться мои враги.
– Прекрасно! Милый граф.., то бишь барон.., мой дорогой…
– Виконт, – подсказал Мармань.
– Дорогой виконт, отправьте меня в Шатле!
– Но в качестве кого же?
– Разумеется, в качестве заключенного.
– Заключенного? Что за странное желание!
– Желания бывают разные.
– Но зачем вам непременно в Шатле? – спросил Мармань. Он подозревал, что в этом желании кроется какая-то новая тайна, и хотел ее выпытать.
– Кому-нибудь другому я ни за что не доверился бы, любезный Друг, ведь я на собственном горьком опыте, вернее – на опыте Асканио, убедился, к чему ведет болтовня, – отвечал Жак. – Но вы – другое дело. Вы же знаете, от вас у меня нет секретов.
– Ну, коли так, говорите скорей.
– А вы отправите меня в Шатле, если я скажу?
– Сию же минуту.
– Отлично! Представьте себе, я был так неосторожен, что рассказал еще кое-кому, кроме вас, об увиденной мной в голове Марса прелестной девушке.
– Ну и что же?
– Эти вертопрахи, эти лоботрясы разболтали о моем открытии, и история дошла до самого прево; а так как у прево несколько дней назад пропала дочь, он подумал, что не она ли избрала себе это убежище. Д'Эстурвиль поспешил предупредить графа д'Орбека и герцогиню д'Этамп, и вот, пока Челлини был в Фонтенбло, они устроили в Большом Нельском замке обыск. Коломбу увезли, а Асканио посадили в Шатле.
– Неужели?!
– Истинная правда, дорогой друг! И, как вы думаете, кто это подстроил? Некий виконт де Мармань.
– Но вы мне так и не сказали, что вам понадобилось в Шатле, – поспешно проговорил Мармань, с беспокойством замечая, что Жак то и дело повторяет его имя.
– А вы не догадываетесь?
– Нет.
– Асканио-то арестовали?
– Да.
– И посадили в Шатле?
– Верно.
– Так теперь я открою вам то, чего никто не знает, кроме герцогини д'Этамп, Бенвенуто и меня: у Асканио есть какое-то письмо, тайна какая-то, которая может погубить герцогиню. Ну, поняли теперь?
– Да-да, начинаю понимать. Но помогите мне, дорогой друг!
– Видите ли, виконт, – впадая в аристократический тон, продолжал Жак Обри, – я хочу попасть в Шатле, увидеть там Асканио, взять у него письмо или узнать тайну. По выходе из тюрьмы я все расскажу Бенвенуто, и мы с ним найдем средство увенчать любовь Асканио и Коломбы назло всем этим де Марманям, д'Орбекам, прево и герцогиням!
– Неплохо придумано, – сказал Мармань. – Благодарю вас за доверие. Вы не раскаетесь в нем.
– И вы обещаете мне помочь?
– В чем?
– Да попасть в Шатле – я же вам говорил!
– Будьте покойны.
– Прямо сейчас?
– Подождите меня здесь.
– На этом самом месте?
– Да-да.
– А вы?
– Я схожу за ордером на арест.
– О бесценный друг, дорогой барон, граф! Скажите же мне наконец свое имя, свой адрес на случай, если бы вы почему-нибудь задержались!
– Нет-нет, я сейчас вернусь.
– Возвращайтесь скорей! А если вам встретится этот проклятый Мармань, скажите ему…
– Что именно?
– Скажите ему, что я поклялся…
– В чем?
– В том, что он погибнет от моей руки.
– Прощайте! – крикнул виконт, уходя. – Ждите меня здесь!
– До свиданья, – ответил Жак. – Приходите скорей. Вы настоящий друг; такому человеку, как вы, можно верить, и мне очень хотелось бы узнать…
– Прощайте, господин школяр, – сказал паж, все время стоявший поодаль и теперь пустившийся вслед за своим господином.
– Прощайте, любезный паж, – ответил Жак Обри. – Но, прежде чем уйти, окажите мне одну услугу.
– Какую?
– Скажите, пожалуйста, как звать благородного вельможу, в услужении у которого вы находитесь?
– Того самого, с которым вы проболтали целых четверть часа?
– Да.
– И которого называли своим другом?
– Да.
– И вы не знаете, как его звать?
– Нет.
– Так ведь это же….
– Наверное, очень знатный человек?
– Еще бы!
– И влиятельный?
– Первый человек после короля и герцогини д'Этамп.
– Что?! Но как же его зовут?..
– Виконт де… Но я бегу.. Простите, он обернулся, я ему нужен.
– Вы говорите – виконт…
– Виконт де Мармань!
– Мармань?! – заорал Жак Обри. – Виконт де Мармань? Этот кавалер и есть виконт де Мармань?
– Он самый.
– Друг прево, графа д'Орбека и герцогини д'Этамп?
– Собственной персоной.
– Злейший враг Бенвенуто Челлини?
– Совершенно верно!
– О! – воскликнул Жак, перед которым, словно при вспышке молнии, сразу предстали все предшествовавшие этой встрече события. – Теперь понимаю! Так это Мармань, Мармань!
И, мгновенно выхватив у пажа шпагу – сам он был безоружен, – Жак бросился вслед за Марманем, крича:
– Стойте!
Мармань с беспокойством обернулся и, увидев бегущего школяра с оружием в руках, понял, что разоблачен. Ему осталось лишь принять вызов, либо спасаться бегством. Однако Мармань был не настолько храбр, чтобы драться, но и не так труслив, чтобы пускаться наутек. Поэтому он избрал нечто среднее, а именно: бросился в открытые ворота ближайшего дома, рассчитывая захлопнуть их за собой. На его беду, оказалось, что ворота не закрываются: их удерживает вделанная в стену цепь, которую Мармань никак не мог отвязать. Таким образом Жак Обри вбежал во двор прежде, чем виконт успел скрыться в доме.
– А-а, наконец-то я нашел тебя, проклятый шпион! Наконец-то, подлый Мармань, ты у меня в руках! Разбойник! Похититель чужих тайн! Защищайся, злодей!
– Неужели вы полагаете, сударь, – высокомерно отвечал Мармань, пытаясь говорить пренебрежительным тоном аристократа, – что виконт де Мармань снизойдет до какого-то школяра Жака Обри и согласится скрестить с ним свою шпагу?
– Но если виконт де Мармань не снизойдет до Жака Обри, то Жак Обри снизойдет до виконта де Марманя и проткнет его шпагой!
В подтверждение своих слов Жак приставил к груди виконта шпагу и, проткнув камзол, слегка пощекотал противника ее острием.
– Спасите! Убивают! – заорал Мармань.
– Ори, ори себе, сколько душе угодно! – подзадоривал Жак. – Прежде чем кто-нибудь тебя услышит, ты умолкнешь навеки! Единственный для тебя выход – драться.
Итак, предупреждаю: защищайся, виконт!
– Ну, погоди! Коли ты сам этого захотел, узнаешь, как драться с виконтом де Марманем!
Мармань, как мы уже имели возможность убедиться, не был храбрецом, но, подобно всем дворянам того рыцарского времени, получил военное воспитание. Более того, он слыл неплохим фехтовальщиком. Говорили, правда, что эта репутация скорее спасала его от дуэлей, чем помогала побеждать дуэлянтов. Как бы то ни было, но, видя, что противник яростно нападает на него, виконт обнажил шпагу и встал в позицию по всем правилам фехтовального искусства.
Однако, если Мармань считался хорошим фехтовальщиком в придворных кругах, Жак Обри славился непревзойденной ловкостью среди школяров и членов корпорации судейских писцов. Итак, каждый из них с самого начала понял, что имеет дело с достойным противником. Но у Марманя было огромное преимущество: его шпага была на шесть дюймов длиннее шпаги Жака, который выхватил ее у пажа. Это обстоятельство не слишком мешало Жаку Обри при защите, но затрудняло нападение.