Несколько минут царило напряженное молчание, во время которого Бенвенуто Челлини и госпожа д'Этамп обменялись полными глубокой ненависти взглядами.
И вдруг король воскликнул:
— Это прекрасно! Действительно прекрасно! Признаюсь, статуя превзошла мои ожидания.
И только тогда все принялись хвалить статую и поздравлять ваятеля, а громче всех император Карл.
— Если бы художников можно было завоевывать, как города, — сказал он Франциску, — я немедля объявил бы вам войну, брат мой, чтобы отбить этого мастера.
— Но статуя Юпитера, — произнесла разгневанная госпожа д'Этамп, — совсем заслонила от нас прекрасные творения древности, которые остались позади! А, думается мне, они не менее достойны внимания, чем все эти современные изделия.
Тогда король подошел к античным скульптурам, освещенным факелами снизу вверх, от чего их торсы оставались во мраке и статуи производили не такое сильное впечатление, как Юпитер.
— Фидий, бесспорно, божествен, — сказал король, — но ведь в эпоху Франциска Первого и Карла Пятого тоже может быть свой Фидий, как и во времена Перикла.
— Но надо непременно прийти сюда днем, — с горечью проговорила герцогиня. — Первое впечатление обманчиво, а световой эффект еще не искусство. И потом, к чему это покрывало? Признайтесь, маэстро Челлини, уж не скрывает ли оно какого-нибудь изъяна статуи?
Речь шла о легкой ткани, которой Челлини задрапировал Юпитера, чтобы придать ему еще больше величия.
При этих словах герцогини Бенвенуто, казавшийся таким же безмолвным, недвижимым и холодным, как его статуя, презрительно усмехнулся и, гневно сверкнув глазами, сорвал покрывало с дерзновенной смелостью художника языческих времен.
Он думал, что герцогиня придет в ярость.
Но вместо этого госпожа д'Этамп, невероятным усилием воли подавив гнев, улыбнулась страшной, хотя и любезной улыбкой и милостиво протянула художнику руку; он опешил от такой внезапной перемены.
— Сознаюсь, я была неправа! — произнесла она громко тоном избалованного ребенка. — Вы, Челлини, великий скульптор! Простите мои придирки, и будем друзьями! Хотите? Вашу руку! — И скороговоркой тихо добавила: — Но смотрите, Челлини, не вздумайте просить у короля разрешения на брак Асканио и Коломбы, иначе и вы и они погибли!
— А если я попрошу что-нибудь другое, вы мне поможете? — также шепотом спросил Бенвенуто.
— Да, — живо ответила герцогиня. — И клянусь, что бы это ни было, король исполнит вашу просьбу!
— А мне незачем просить соизволения короля на брак Асканио и Коломбы, — заметил Бенвенуто. — Вы сами попросите об этом, сударыня.
Герцогиня пренебрежительно усмехнулась.
— О чем вы там шепчетесь? — спросил Франциск I.
— Герцогиня была так добра, что вспомнила об обещании, данном вами, сир, на тот случай, если я вам угожу своим Юпитером.
— Мы тоже были свидетелями, ваше величество, я и канцлер Пуайе, — сказал, подходя, коннетабль. — Вы даже поручили мне и моему коллеге…
— Да-да, коннетабль! — весело прервал его король. — Я просил вас напомнить об одном обещании, если бы я о нем позабыл; честное слово дворянина, я прекрасно все помню! Итак, господа, благодарю вас за вмешательство, хотя оно и совершенно излишне. Ведь я обещал исполнить любую просьбу Бенвенуто, когда будет готов его Юпитер. Не так ли, коннетабль?.. Хорошая у меня память, канцлер?.. Требуйте, Челлини, я в ваших руках, только, прошу вас, поменьше думайте о своих заслугах, ибо они безграничны, и побольше о наших возможностях, ибо они весьма ограниченны. Требуйте всего, чего пожелаете, кроме нашей короны и нашей возлюбленной!
— Что ж, сир, — сказал Челлини, — если вы так милостивы к своему недостойному слуге, я воспользуюсь этим и попрошу вас только об одном: помилуйте беднягу школяра, который поссорился с виконтом де Марманем на набережной, против Шатле, и во время дуэли проткнул виконта шпагой.
Все придворные были поражены скромностью этой просьбы и в первую очередь госпожа д'Этамп; она изумленно глядела на Челлини, думая, что ослышалась.
— Черт побери! — воскликнул Франциск I. — Вы желаете не более и не менее, как заставить меня воспользоваться правом помилования, ибо еще вчера канцлер говорил, что преступник заслуживает виселицы!
— О сир, — воскликнула герцогиня, — я сама хотела вступиться за этого молодого человека. Дело в том, что я недавно имела вести от Марманя. Виконту гораздо лучше, и он просил меня передать, что сам искал ссоры со школяром… Как его зовут, маэстро Челлини?