— Я заранее извинился за свою дерзость, сир, и даже просил ваше величество разрешить мне промолчать.
— Я свидетельница того, что вы сами приказали ему говорить, — вмешалась Диана. — А теперь, когда он начал…
— Никогда не поздно замолчать, если знаешь, что лжешь, — возразила госпожа д'Этамп.
— Если вам угодно, герцогиня, я замолчу, — предложил Бенвенуто. — Для этого достаточно одного вашего слова.
— Но я желаю, чтобы он продолжал. Вы правы, Диана, некоторые вещи надо доводить до конца, — проговорил король, не сводя глаз с Бенвенуто и герцогини. — Итак, сударь, говорите.
— Все это были только предположения, пока некое поразительное открытие не дало мне новую пищу для догадок.
— Какое? — в один голос воскликнули король и Диана де Пуатье.
— Я продолжаю, — тихо сказал Бенвенуто, обращаясь к госпоже д'Этамп.
— Сир, к чему вам держать лилию, пока он рассказывает свою длинную историю? — как бы не слыша слов Бенвенуто, заметила герцогиня. — Ваше величество так привыкли к скипетру и держите его так крепко, что я, право, опасаюсь, как бы вы не сломали этот хрупкий цветок.
И герцогиня с присущей ей одной улыбкой протянула руку к лилии.
— Простите, герцогиня, — вмешался Бенвенуто, — но этот цветок играет в моей истории важную роль, а потому позвольте мне для пояснения рассказа…
— Так, значит, лилия играет в истории важную роль? — воскликнула Диана, с быстротой молнии выхватив золотой цветок из рук короля. — В таком случае, госпожа д'Этамп права: если эта история хоть отчасти подтверждает мои подозрения, цветку гораздо лучше быть в моих руках. Ведь с умыслом или без умысла, а может быть, просто утратив самообладание, вы, ваше величество, действительно можете его сломать.
Госпожа д'Этамп страшно побледнела, предчувствуя близкую гибель; она схватила Бенвенуто за руку и уже открыла рот, намереваясь что-то сказать, но сделала над собой усилие, выпустила руку художника и сжала губы.
— Говорите все, что вам угодно, — процедила она сквозь зубы, — говорите… — И чуть слышно добавила: — Если посмеете.
— Да, да, говорите, маэстро, но будьте осторожны и не скажите лишнего, — заметил Франциск I.
— А вы, сударыня, будьте осторожны и не молчите слишком долго, — тихо обратился Бенвенуто к герцогине.
— Скорее! Мы ждем! — воскликнула Диана де Пуатье, сгорая от любопытства.
— Хорошо, я продолжаю. Представьте себе, сир, вообразите, сударыня! Оказывается, герцогиня и Асканио вели переписку…
У герцогини был такой вид, будто она ищет оружие, чтобы сразить им Челлини.
— Переписку? — переспросил король.
— Да, переписку. И, что самое интересное, эта переписка между бедным подмастерьем и герцогиней была любовная.
— Доказательства, маэстро Челлини! Надеюсь, они у вас имеются? — в ярости крикнул король.
— Разумеется, сир, — ответил Бенвенуто. — Вы понимаете, ваше величество, я никогда не решился бы высказать такое подозрение, если бы не мог его доказать.
— Так давайте же скорей эти доказательства, раз они у вас есть! — воскликнул король.
— Простите, ваше величество, я ошибся, говоря, что они у меня. Они только что были в руках вашего величества.
— У меня? — удивился король.
— Да. А сейчас они у госпожи де Пуатье.
— У меня? — воскликнула Диана.
— Да, — невозмутимо продолжал Бенвенуто, который один только сохранял хладнокровие, ибо король был охвачен гневом, герцогиня пребывала в смертельном страхе, а Диана де Пуатье пылала ненавистью к сопернице. — Да, сир, доказательства в лилии.
— В лилии? — воскликнул король, беря у Дианы цветок и разглядывая его с напряженным вниманием, не имевшим на этот раз ничего общего с любовью к искусству. — В лилии, говорите вы?
— Да, сир, в лилии, — спокойно повторил Челлини. — Вы, герцогиня, знаете, что они там, — продолжал он многозначительно, обернувшись к задыхавшейся от волнения госпоже д'Этамп.
— Я уступаю, — прошептала герцогиня. — Коломба не выйдет за графа.
— Этого мало, — также шепотом ответил Челлини. — Она должна выйти за Асканио.
— Никогда! — возразила госпожа д'Этамп.
Между тем король продолжал вертеть в руках роковой цветок с тем большим гневом и тревогой, что не мог выразить своих чувств открыто.
— Доказательства в лилии! — твердил он. — В лилии! Но я не вижу в ней ничего особенного.
— Ваше величество, вы ни за что не найдете их, не зная секрета, при помощи которого цветок открывается.