Перрина встала со стула; отложив веретено, она оперлась о колесо прялки и первая нарушила молчание.
— Этот простофиля Рембо мелет вздор! — произнесла достойная дуэнья. — Вы слышали, Коломба?
Коломба не ответила.
И дуэнья продолжала, подойдя к Асканио:
— Что вам нужно, сударь?.. Ах, да простит мне Господь Бог! — воскликнула она, вдруг узнав юношу. — Да ведь это тот самый любезный молодой человек, который вот уже три воскресенья так учтиво предлагает мне святую воду у дверей церкви. Что вам угодно, дружок?
— Мне нужно поговорить с вами, — пробормотал Асканио.
— Наедине? — жеманясь, спросила Перрина.
— Наедине.
И, сказав это, Асканио понял, что совершил непростительную глупость.
— В таком случае пожалуйте сюда, молодой человек, пожалуйте сюда, — проговорила Перрина, открывая боковую дверь и знаком приглашая Асканио следовать за ней.
Асканио последовал за ней, но, уходя, бросил на Коломбу один из тех долгих взглядов, в которые каждый влюбленный умеет вкладывать очень много, — они непонятны для непосвященных, зато полны глубокого значения для тех, к кому обращены. И Коломба, разумеется, поняла смысл этого взгляда, ибо, когда ее глаза невольно встретились с глазами молодого человека, она вдруг вспыхнула и, почувствовав это, потупилась, будто разглядывая вышивание, и принялась немилосердно калечить ни в чем не повинный цветок. Асканио, увидев, что личико Коломбы вспыхнуло, тотчас же остановился и устремился было к ней, но в эту минуту Перрина, обернувшись, окликнула молодого человека, и ему пришлось пойти вслед за ней. Не успел он перешагнуть порог, как Коломба бросила иголку, уронила руки на подлокотники кресла, откинула голову и глубоко вздохнула, причем во вздохе ее — такова необъяснимая тайна сердца — воедино слилось все: и сожаление, что Асканио уходит, и чувство облегчения оттого, что его уже нет.
Асканио же был явно не в духе: он сердился на Бенвенуто, который дал ему такое нелепое поручение; сердился на себя за то, что не воспользовался удобным случаем, а больше всего сердился на Перрину, ибо по ее вине он должен был уйти именно в тот момент, когда ему показалось, будто Коломба взглядом просит его остаться.
Поэтому, когда дуэнья, оказавшись наедине с Асканио, спросила о цели его прихода, юноша ответил довольно дерзко, решив отплатить ей за свой собственный промах:
— Я пришел, уважаемая, попросить вас показать мне Нельский замок.
— Показать вам Нельский замок? — переспросила Перрина. — А для чего вам это понадобилось?
— Чтобы посмотреть, годится ли он для нас, будет ли нам тут удобно и стоит ли нам хлопотать и переселяться сюда.
— Как так — переселяться сюда? Разве вы сняли замок у господина прево?
— Нет, нам дарует замок его величество.
— Его величество дарует вам замок?! — воскликнула Перрина вне себя от изумления.
— В полную собственность, — ответил Асканио.
— Вам?
— Не мне, милейшая, а моему учителю.
— А кто такой, дозвольте полюбопытствовать, ваш учитель, молодой человек? Уж верно, какой-нибудь вельможа из иностранцев?
— Поважнее, госпожа Перрина, — великий художник, нарочно приехавший из Флоренции, чтобы служить его христианнейшему величеству!
— Вот оно как! — произнесла дуэнья, которая не совсем хорошо понимала, о чем идет речь. — А что делает ваш учитель?
— Что делает? Да все на свете: перстеньки для девичьих пальчиков, кувшины для королевского стола, статуи для храмов, а в свободное время он то осаждает, то защищает города, если ему вздумается повергнуть в ужас императора или укрепить власть папы.
— Господи Иисусе! — воскликнула Перрина. — Как же зовут вашего учителя?
— Его зовут Бенвенуто Челлини.
— Странно, не слышала этого имени, — пробормотала дуэнья. — Кто же он по званию?
— Золотых дел мастер.
Перрина взглянула на Асканио, вытаращив глаза от изумления.
— Золотых дел мастер? — повторила она. — И вы воображаете, что мессир прево так и уступит свой замок какому-то золотых дел мастеру?
— А не уступит — возьмем силой.
— Силой?
— Вот именно.
— Надеюсь, ваш учитель не посмеет идти наперекор господину прево?
— Ему случалось идти наперекор трем герцогам и двум папам.
— Господи Иисусе! Двум папам! Уж не еретик ли он?
— Он такой же католик, как мы с вами, госпожа Перрина. Успокойтесь: сатана нам не союзник, зато нам ворожит сам король.