– Так что же ты узнал? – настаивал король.
– Я узнал,что герцогиня попросту купила брильянт у ростовщика.Кстати, сир, вам надлежит знать следующее: вступив в пределы Франции, император истратил очень много денег, он даже вынужден был заложить свои брильянты. А госпожа д'Этамп с истинно королевской щедростью скупает то, что Карл не может сберечь по бедности.
– А ведь это недурно, честное слово!..воскликнул Франциск I, вдвойне польщенный и как любовник, и как король. – Но, дорогая герцогиня, – добавил он, обращаясь к госпоже д'Этамп, – вы, наверное, совсем разорились на покупку брильянта, и, право, мы считаем своим долгом возместить этот расход. Не забудьте, что Франциск Первый ваш должник. В самом деле, камень изумительно хорош, и мне хотелось бы, чтобы вы имели его не от императора, а от французского короля.
– Благодарю вас, Челлини,– прошептала госпожа д'Этамп.– Я начинаю верить, что мы действительно сумеем понять друг друга.
– О чем вы шепчетесь? – спросил король.
– О, сущие пустяки, сир! Я извинился перед герцогиней за свое подозрение, и она соблаговолила простить меня; я тем более ценю ее великодушие, что вслед за этим первым подозрением зародилось второе, более серьезное.
– Какое именно? – спросил Франциск I.
А Диана, которая отнюдь не была одурачена этой комедией, ибо ненависть делала ее прозорливой, так и впилась взглядом в свою торжествующую соперницу.
Герцогиня поняла, что поединок с неутомимым противником еще не окончен, и на ее лицо набежала тень страха, но следует отдать должное самообладанию красавицы: это выражение тотчас же исчезло. Более того, воспользовавшись минутной рассеянностью короля, она снова попыталась взять у него лилию. Однако Бенвенуто, как бы невзначай, встал между нею и Франциском I.
– Какое? О! Это подозрение поистине чудовищно,–сказал, улыбаясь, художник. – Я просто стыжусь его и не знаю, не будет ли с моей стороны дерзостью говорить о нем. Только строжайшее приказание вашего величества могло бы заставить меня…
– Я вам приказываю! Говорите!– произнес король.
– Хорошо. Прежде всего признаюсь откровенно, хоть причиной этому служит, быть может, наивное тщеславие художника, но я очень удивился, что герцогиня поручила ученику заказ, который мог осчастливить любого мастера. Вы помните моего ученика Асканио, сир? Прелестный юноша! И, клянусь, он мог послужить дивной моделью для статуи Эндимиона.
– Ну и что же дальше? – нетерпеливо спросил король, хмурясь от подозрения, закравшегося в его душу.
На этот раз госпожа д'Этамп, несмотря на все самообладание, не могла скрыть своих терзаний: она ясно читала в глазах Дианы де Пуатье злорадное любопытство и, кроме того, прекрасно знала, что если Франциск I способен простить ей государственную измену, то ни за что не простит измены сердечной.
А Бенвенуто, словно не замечая страха герцогини, продолжал:
– Так вот, сир, при мысли о красоте моего Асканио я подумал… простите, быть может, французам мое предположение покажется несколько дерзким, но я сужу по нашим итальянским принцессам, которые, откровенно говоря, ведут себя в делах любви, как простые смертные… итак, я подумал, что чувство, побудившее герцогиню поручить этот заказ Асканио, не имеет ничего общего с любовью к изящным искусствам…
– Маэстро Челлини, – все более хмурясь, прервал его Франциск I, – думайте о том, что вы говорите!
– Я заранее извинился за свою дерзость, сир, и даже просил ваше величество разрешить мне промолчать.
– Я свидетельница того, что вы сами приказали ему говорить, – вмешалась Диана. – А теперь, когда он начал…
– Никогда не поздно замолчать, если знаешь, что лжешь, – возразила госпожа д'Этамп.
– Если вам угодно, герцогиня, я замолчу, – предложил Бенвенуто. – Для этого достаточно одного вашего слова.
– Но я желаю, чтобы он продолжал. Вы правы, Диана, некоторые вещи надо доводить до конца,проговорил король,не сводя глаз с Бенвенуто и герцогини. – Итак, сударь, говорите.
– Все это были только предположения, пока некое поразительное открытие не дало мне новую пищу для догадок.
– Какое?– в один голос воскликнули король и Диана де Пуатье.
– Я продолжаю,– тихо сказал Бенвенуто, обращаясь к госпоже д'Этамп.
– Сир,к чему вам держать лилию, пока он рассказывает свою длинную историю? – как бы не слыша слов Бенвенуто,заметила герцогиня.– Ваше величество так привыкли к скипетру и держите его так крепко, что я, право, опасаюсь, как бы вы не сломали этот хрупкий цветок.