Открыв антрацитовые глаза, Ксенерва почувствовала, как из ее пальцев выскользнули острые когти, опасные как бритва. Вдоль бледного лица ниспадали черные как ночь пряди волос. На ее лице появилась хищная улыбка. Голур, который еще недавно был охотником, превратился в жертву. Используя эффект неожиданности, Ксенерва сделала выпад вперед, распарывая когтями глотку голура. Выброс адреналина, моментально растекшийся по всему ее телу, заставил сердце бешено биться о грудную клетку.
Спустя секунды, она уже стояла на ногах. Плавной походкой, с грацией пантеры она направилась к голурам, которые уже почти выломали ветхую дверь. Подойдя со спины к одному из них, она медленно свернула мерзавцу шею. Не давая противникам, опомнится, Ксенерва принялась за следующего монстра. Она механическими движениями расправлялась с врагами, точно зная, как и куда нанести следующий удар. Как будто делала это всю жизнь. Ее мозг не отключился, как тогда, когда она в первый раз столкнулась с неприятелем. Осознание того, что она дарит смерть, неприятно скребло по ее сердцу, и с каждым убитым не становилось легче. Прилично выдохнувшись и ударив напоследок уже мертвое тело, девушка с облегчением выдохнула. Она отбила этот склад! В следующий момент ее сильным ударом по лицу отправили на землю. Ксенерва на несколько метров отлетела от склада. Не успев отойти от удара, девушка почувствовала чью-то ногу у себя на горле.
Ее глаза округлились в ужасе. Над ней возвышался зур, сверля ее холодным взглядом бледно-голубых глаз.
– Вот черт… – С хрипом прошептала Ксенерва, когда он за плечи оторвал ее от земли и швырнул об двери склада. С треском ломающихся досок, она влетела внутрь, неудачно приземлившись головой о железную бочку.
Все звуки пропали, как-будто кто-то выключил звук. Ксенерва присела, и, обхватив голову руками, оглядела сарай. В углу словно стайка испуганных птичек забились дети. Они тесно прижимались к друг другу. Старшие из них обнимали самых маленьких и гладили их по голове, стараясь успокоить, хотя у самих глаза были наполнены страхом. Один мальчик смотрел прямо на нее, его рот открывался и закрывался. Он что-то кричал, но Ксенерва не слышала его слов. Она поняла только, что он кричал ей, о чем-то предупреждая. Она отвела взгляд в сторону входа. На пороге стоял зур.
Ксенерва, понимала, что если она не справится – дети умрут. Перед глазами замелькали страшные картинки. Она не могла сохранять хладнокровие в потоке мыслей и образов, которые затопили ее сознание. Пошатываясь, девушка поднялась на ноги. С утробным хриплым криком, который вырвался из ее груди, Ксенерва бросилась на зура. Она с размаху ударила его по лицу и почувствовала, как ее тело пронзила острая боль. Девушка с удивлением посмотрела на спокойное лицо зура и опустила глаза на эпицентр боли. Его когтистая лапа прилично вошла в ее живот. Ксенерва почувствовала, что начинает терять сознание, но зур ощерился и с удовольствием пошарил рукой, словно ощупывая ее внутренности. Новый приступ боли вернул Ксенерву в сознание. Собрав последние силы, она двумя руками оттолкнула от себя противника.
Зур оскалился. Ксенерва лежала на полу перед ним раненая и беззащитная. Ничто не могло спасти ее от неминуемой смерти. Он медленно наступал на нее. Ксенерва засмеялась и вытянула вперед руку. Зур встал, и прищурившись, смотрел на Ксенерву, не понимая причины ее веселья. На запястье Ксенервы виднелась татуировка. Откуда в следующий момент на зура кинулся волк, зур уже не узнает никогда.
– Как теперь ты будешь улыбаться! – Выплюнула Ксенерва.
Ульф яростно накинулся на врага, мстя за раны своей хозяйки. Ксенерва прижала руки к кровоточащей ране. Она и забыла про Ульфа, и про подарок Аймона. Когда они были у предсказательницы, Ксенерве сделали татуировку в виде волка. Предсказательница связала ее и Ульфа, так чтобы волк мог находится на теле Ксенервы ровно до того момента, пока хозяйка не захочет иного. Когда зур, проткнул ее живот, девушка услышала, как рычит волк, требуя чтобы его освободили.
Она слышала, что звуки сражения на улице начинают стихать. Повернувшись к детям, она заметила, с каким ужасом они смотрят на нее.