Аймон не поворачиваясь, ответил:
– Звучит, как упрек от ревнивой жены. Видимо, я упустил момент, когда мы перешли на новый уровень отношений. Чтож, если это так, то ты должна знать, что Алиида отправится в Регул, до своего пятнадцатилетия.
– Это почему это? – Возмутилась потрясенная Ксенерва.
– Потому что я так сказал. – Холодно ответил Аймон и повернулся к Ксенерве лицом. Его взгляд был твердым и решительным.
– Нет, Аймон, ты не сделаешь этого. – Загнанно прошептала девушка.
– Нет сделаю. – Так же уверенно сказал Аймон.
Аймон чувствовал раздражение от того, что после долгого перелета, ему не дают спокойно привести себя в порядок и смыть со своего тела кровь.
Ксенерву, в свою очередь, выводила из себя его вседозволенность.
«Кто ему позволит, решать за меня судьбу моей дочери!», – думала она.
– Нашей дочери. – Уточнил Аймон.
Ксенерва раздраженно фыркнула, понимая, что Аймон не упустил возможности покопаться в ее мыслях.
– Я не позволю так сделать. Мне плевать на твои загоны. Мы уйдем… – Начала было Ксенерва, но даймон прервал ее.
– Вы уйдете, а я вас найду и сделаю по-своему, и ты не увидишь Алииду до ее совершеннолетия.
– Зачем ты так с нами поступаешь?!! – Вскричала Ксенерва. – Сначала притащил сюда, чуть не угробил по дороге и теперь решаешь, как нам жить!
Аймон коротко ответил:
– Так нужно.
– Нужно кому, Аймон? Алииде, мне или тебе? – Вопрошала Ксенерва, прищурив глаза.
– Разговор окончен. – Заявил Аймон. Он жутко устал и не собирался, сейчас перед кем-то отчитываться, оправдоваться и что-то доказывать. Так действительно было нужно. Он обязательно ей все объяснит, но не сейчас. Он повернулся к девушке спиной, собираясь пойти в ванную комнату, но сквозь раздавшееся рычание разобрал:
– Нет, не окончен.
Он обернулся и увидел уже другую Ксенерву – ее глаза заволокло темной бездной, привычные золотые волосы сменились на оливково-черные, через мертвенно-бледную кожу лица просвечивались тонкие черные вены.
Острые когти мелькнули перед лицом Аймона, оставив на нем кровавые полосы. Аймон с ухмылкой на лице, принял вызов и призвал вторую сущность. Его зверь был в разы больше Ксенервы, но как выяснилось намного медленнее. Быстрая и верткая она легко уходила от его ударов, при этом успевала разбить ему об голову стул или вазу. Аймону лишь слегка удалось зацепить ее рукой, но этого хватило, чтобы впечатать Ксенерву в стену. От этого Ксенерва рассвирепела и допустила ошибку, пойдя в лобовую атаку. Она вскочила ему на грудь, зубами впилась в шею и оторвала клок плоти, в этот момент Аймон с силой сжал ее голову, оторвал от себя и метнул в сторону. Ксенерва упала на стол, разломав тот на две части. Удар был сильный, и Ксенерве требовалось время, чтобы встать, но его у нее не было. Аймон подошел к ней, презрительно раздул ноздри:
– От тебя пахнет дуростью. Ты не боишься, а зря. Меня не боятся лишь глупцы. – Он поставил ногу ей на горло. – Я предупреждал тебя. Не стоило себя так вести.
Аймон возвышался над ней могучей черной скалой – сильный, не знающий жалости, восхитительный в своей второй сущности.
Он наклонился, взял ее руку. Медленно поводил пальцем по гладкой коже и сделал то, чего Ксенерва не ожидала – сломал ей руку в локтевом суставе.
Ксенерва взывала, как воют звери.
На шум вбежали Лейкас, Дюсинда и Маргдан. Дюсинда заохала и заахала, увидев лежавшую на полу девушку.
– Милые бранятся, только тешатся. – Улыбнулся ей Аймон.
Лейкас смотрел на друга с укором. И лишь Маргдан щерился довольной улыбкой, мол, по делом девке. Ксенерва встала, и, скривившись от боли, вставила сломанную руку на место и направилась к выходу. Аймон преградил ей путь.
– Я усвоила урок. – Сказала она покорно.
Аймон дал ей пройти, но при этом ощущения победы он не чувствовал, он знал, что разговор не окончен и стоит еще ожидать какого-нибудь фокуса от этой бунтарки. Она не выглядела сломленной. Все чего он добился – это ее презрения. Не стоило так поступать, но … он слишком устал, чтобы быть деликатным и тактичным в решении проблем. Там, где он был на кануне – от него этого не требовалось.
Когда Ксенерва проходила мимо Маргдана, от нее не укрылось, что он явно забавился всем происходящим. Она и раньше замечала, что Маргдан относится к ней с неприязнью и как-то странно на нее смотрит. Но сейчас его довольное лицо просто бесило. Она хищно обнажила зубы, так чтобы это видел только он. Улыбка сползла с его лица. Ксенерва почувствовала его негодование.
«Что ж, всем мил не будешь, – подумала Ксенерва».