Старуха, задыхаясь и бормоча что-то успокаивающее, раскапывала смердящую кучу. По сморщенным щекам текли редкие прозрачные слезинки, но никто бы их не заметил, даже если подошёл бы к бабке вплотную. Слёзы таяли в глубоких морщинах, не показываясь миру.
— Дурочка ты моя. — Семёновна прижала к груди своё нестерпимо воняющее помойкой сокровище. Баюкала, льнула кривящимся ртом к мокрой головёнке. — Я ж тебя в платочек завернула. Платочек новый. Себе на похороны берегла. Куда ж ты его…
Ни белого ситцевого платка, который ревниво сохраняла себе в последний путь Семёновна, ни нового ошейника не было. Видно, кому-то пригодились. Не пригодилась только облезлая грязная «мочалка», бывшая когда-то последней подругой маленькой старушонки в вытершейся шали.
— Что-то я эту старую кошёлку никогда раньше тут не видел, — подозрительно сообщил приятелю заросший щетиной и слоем грязи человек без определённого места жительства и с неопределённой жизнью. — Шугануть бы…
— Ладно, тебе, — отмахнулся второй, примерно такого же вида. — Много не съест. Жалко же бабку…
FAQ ДЛЯ КУМИРА
Осенняя аллея стыдливо прикрывала наготу деревьев жалкими обрывками желтовато-бурой ветоши. По едва проглядывающей сквозь опавшую листву тропинке брели двое. Леонид бережно вёл Катерину под руку. Говорил негромко, размеренно. Так говорить умел только он – словно тёплым одеялом укутывал.
– Не думаю, что твоя проблема в технике. Сольники-то на уровне крутишь.
– На уровне. – Она вздохнула. – Считаешь, всё дело в Витьке? Но он прекрасно работал и в паре, и в группе. И только со мной…
Приостановившись, Леонид, взял спутницу за плечи, повернул к себе лицом. Легонько тряхнул.
– Опять?
– Помню, помню – не вини себя, а помоги себе! – Эту мантру именитого доктора Катерина затвердила давно.
***
С Леонидом Меньшиным Катерину познакомила Галка. Труды вошедшего в моду психолога помогли ей преодолеть когда-то личную драму, и теперь она слыла преданнейшим из его приверженцев. Разумеется, чудо-доктор сразу вселился в одинокое Галкино жилище. Там-то Катерина с ним впервые и столкнулась на одном из устроенных хозяйкой ужинов.
Поначалу общаться с ним Кате было странновато, потом настороженность прошла. Выглядел Леонид обычно, но в то же время располагающе: невысокий, полноватый, с внимательными светлыми глазами. Они пили на тускло освещённой веранде кофе, он курил трубку. Болтали, казалось бы, ни о чём. Катя слушала его вполуха. Отвечала на какие-то общие вопросы, рассеянно следя глазами за ночным мотыльком, который вился над едва теплящимся светильником. В заполненный шумными гостями дом идти не хотелось. Катя не заметила, когда вопросы Леонид задавать перестал. Начал говорить. Он не давал советов, не поучал. Нить беседы разматывал легко, словно между прочим.
Когда всё изменилось, Катерина и сама не поняла. Очнулась от собственного захлёбывающегося голоса, от неудержимо рвущихся наружу откровений, которые не решалась произнести даже наедине с собой. Утрамбованная в бетонную плиту горечь дробилась на отрывистые фразы, выходила песком, оставляя после себя чувство облегчения – почти наслаждения.
Она говорила, а он слушал.
Он умел слушать.
В отличие от…
А ещё он умел находить единственно нужные в данный момент слова.
В конце того разговора Катя неожиданно для себя разревелась. Леонид её обнял…
На прощание Галка подарила Катерине одну из многочисленных книг её нового кумира. Томик был зачитанным до бахромы по краям вылинявшей обложки – очень домашним.
Ну и что, что встреча оказалась тщательно спланированной акцией заботливой подруги. Главное, результат!
Писал доктор просто, интимно – точь-в-точь, как говорил в тот вечер. Именно в эти уютные часы над старой книгой Катерине пришла мысль о кутающем озябшее сознание тёплом одеяле. Одеяло было соткано из ненавязчивых, плавно текущих бесед, убаюкивающих и пробуждающих одновременно.
Солнце стало потихоньку возвращаться в изрядно потускневший дом.
Книга, хоть и была толстой, скоро закончилась. А солнце из ожившего жилища отпускать не хотелось.
Так в жизни Катерины появился Он – добрый гений, умеющий понимать её бестолковую натуру, как никто. Маг и волшебник. Её герой и заклинатель. Леонид Меньшин.
Её Лёня.
Жаль только, что умер знаток душ человеческих задолго до того, как Катя впервые с ним встретилась…
Да разве это проблема по нынешним-то временам?
Каких-то полтора года жёсткой экономии – и в банке личностных дубль-версий ей выдали документ о полноправном владении модулем Меньшина Л. М.
Кате нередко приходилось видеть людей, гордо шествующих по улицам в обществе Мерлин Монро или Эйнштейна (кому что ближе), однако сама обзаводиться чьей-то восстановленной личностью не спешила. Нет, она не отрицала – живое общение с культовыми персонажами, обмен идеями, прорывы в науке, сохранение интеллектуальной массы и всё такое, но… Это было лишь поначалу. А потом дело поставили на коммерческие рельсы и понеслось. Зажиточные юноши и барышни принялись обзаводиться модулями ныне здравствующих поп-идолов. Те с удовольствием предоставляли свои данные для считывания личностного отпечатка с ноосферы Земли и сохранения его копии на носителях – реклама как-никак. Вполне себе дееспособные двойники это вам не постер в глянцевом журнале!
Покупателей звёзд-однодневок Катя понять не могла. Зачем отваливать бешеные деньги за смазливых куклят, в девяти случаях из десяти не способных связать и двух слов? Капризные и вертлявые, как жестяные флюгеры в бурю – таких и настоящих навалом.
А чего стоили извлечённые из информационного поля типы, вроде Джека Потрошителя или маркиза де Сада, коих взялись заказывать разные маргинально настроенные индивиды?! Ужас просто!
После нескольких леденящих кровь скандалов коммерсантов, правда, приструнили – составили чёрные списки, куда были внесены наиболее неблагонадёжные исходняки – но ящик Пандоры уже открылся. Были бы деньги.
Впрочем, безумцев, готовых делить пространство с монстрами всех времён и народов в их первозданном виде, находилось немного. Подавляющее большинство покупателей были людьми разумными – приобретали Модулей по официально разрешённым каналам. Лицензионные копии были социально адаптированы и абсолютно безопасны. Умные программы, скрупулёзно проанализировав отпечаток исходной личности, безжалостно отсекали сомнительные поползновения кумиров, сохраняя 'сливки': талант, интеллект, профессиональные навыки и так далее. По причине жёсткой фильтрации ощутимо сужались рамки вероятностного поведения, но в целом характер и привычки восстановленных знаменитостей сохранялись. А нюансы…
А что нюансы? Многие ли будут копаться в душевных хитросплетениях живого-то человека? Важно то, что ощутимо и зримо, остальное – как получится.
И всё же, с точки зрения Катерины, к приобретению Модуля стоило подходить более ответственно, нежели это делали многие. Платить, так уж за что-то дельное.
У Артёма, например, был Модуль известного философа. Это да! Немного барахлил, русификатор, но разобрать, о чём азартно рассуждал основатель философского течения, было можно. Во всяком случае, Тёмка его понимал. Они часами спорили на кухне о высших материях, поглощая килограммами жареную картошку и абсолютно не замечая Катиного присутствия. Признаться, к философу Катерина Артёма ревновала. Не могла она поручиться и что в его доме не отыскались бы другие Модули, которых он извлекал на свет божий в её отсутствие. Клеопатра, какая-нибудь, или Нефертити… В банках выбор богатый. Ноосферный отпечаток-то с чего угодно снять можно – с портрета, с рукописей, с изречений, с принятых во времена незапамятные решений, с ДНК, наконец!
Но стоп. Об Артёме больше ни слова! Клялась ведь!